Работа в издательстве москва: Вакансии компании Эксмо, издательство — работа в Москве, Алматы, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону

Содержание

Есть вакансия в книжном издательстве в Москве, если обожаете детские книги, любите путешествовать и обладаете хорошим вкусом

Есть вакансия в книжном издательстве в Москве, если обожаете детские книги, любите путешествовать и обладаете хорошим вкусом | Vacinartmsk.com/Интересные вакансии. Москва

Издательство «Самокат» (Москва) ищет ключевого сотрудника – менеджера по правам – ответственного специалиста, который любит и умеет планировать, структурировать, общаться и выстраивать отношения, фиксировать и транслировать результаты работы всем участникам процесса.

Нужен человек, который готов вместе с сотрудниками издательства выбирать лучшие проекты на международном, российском книжном рынке, представлять проекты редакции, готовить предложение для правообладателей (издательств, авторов, агентов).

Будущий сотрудник будет курировать весь процесс согласования и подписания договоров на использование книги, собирать необходимые документы, информировать правообладателей о выходе книги, рассылать авторские экземпляры, следить за своевременными выплатами и расчётами, поддерживать отношения с авторами.

Ещё менеджер по правам будет отслеживать, при необходимости переводить информацию о вышедших книгах, будет редактировать каталог прав дважды в год, переводить контент новинок на английский и другие языки, работая в тандеме с маркетолагами, переводчиками, дизайнерами, арт-директором и главным редактором издательства.

Успешный кандидат, возможно, филолог или лингвист по образованию, который прекрасно владеет языками – русским, английским (два дополнительных языка – большое преимущество), чётко и профессионально ведет переписку, фиксирует контакты и дедлайны, умеет работать с цифрами и таблицами, аккуратен, самостоятелен, способен принимать взвешенные решения, анализируя все обстоятельства; разбирается (или может быстро разобраться) в международном рынке детской литературы, обожает детские книги, любит путешествовать и обладает хорошим вкусом – литературным и визуальным.

Идеальный кандидат владеет всеми инструментами Google (возможно и программами вёрстки), быстро разбирается в новом программном обеспечении, любит фотографировать и неплохо рисует.

Издательство предлагает работать в офисе в Москве, возможность получить технические и бизнес-знания в издательской отрасли, а также возможность ездить на международные выставки.

Есть испытательный срок.

Можно написать на почту издательства или отправить сообщение в Facebook (тема письма: менеджер по правам).

Привет! Если вам нравится находить в своём почтовом ящике, на сайте/в telegram-канале новые вакансии и стажировки, конкурсы и истории от «Интересные вакансии. Москва», вы можете прямо сейчас помочь развитию проекта. Поддержите vacinart.

Поделиться ссылкой:

Понравилось это:

Нравится Загрузка…

08.12.2020 in art, ВАКАНСИИ, английский, вакансии для творческих людей, коммуникации, координатор, культура, путешествия, работать и путешествовать, фото, художник. Метки:вакансии в издательстве в москве, интересные вакансии Москва, работа в издательстве москва, работа в книжной отрасли, работа с авторами книг, работа с книгами, работать и путешествовать вакансии

Похожие записи

%d такие блоггеры, как:

Вакансии — Группа компаний «Просвещение»

Приглашаем присоединиться к команде Группы компаний «Просвещение»!

«Просвещение» является самым узнаваемым брендом на рынке учебной и образовательной литературы и в 2020 году отмечает свое 90-летие.  

Группа компаний «Просвещение» за последние годы вышла далеко за рамки традиционного издательского бизнеса и представляет собой единственный в России образовательный интегратор, состоящий из нескольких дивизионов разной направленности.

Мы обладаем уникальной экспертизой в области образования. Это позволяет нам аккумулировать все самое лучшее, что есть на образовательном рынке и предлагать заказчику комплексное инновационное решение его задач.

Теперь мы не только выпускаем учебники, но и оснащаем учебные классы, создаем инновационные программы обучения, участвуем в организации и восстановлении детских лагерей, и многое другое.

Работа в Просвещении это:

  • Возможность влиять на будущее образования России
    Те, кто будут менять мир завтра, сейчас учатся по нашим учебникам и образовательным программам. Команда «Просвещения» — это люди, чьи талант и знания вносят вклад в совершенствование российского образования.
  • Большие возможности и большая ответственность
    Мы – первые, а быть первыми – это не только широкие возможности, но и серьезная ответственность.
    Положение обязывает нас всегда быть на шаг впереди во всем, что мы делаем, поэтому мы набираем лучших.
  • Развитие в команде профессионалов
    Не скроем, работать в «Просвещении» непросто. Компания непрерывно трансформируется. Нам нужны люди, которые не боятся сложных задач и несовершенства существующих процессов, и при этом имеют привычку доводить начатое дело до конца.

Кого мы ищем?

Мы ценим людей с отличными коммуникативными навыками, гибких и умеющих общаться с людьми разных характеров и поколений, умеющих учиться новому.

Для нас важны:

  • Качественная экспертиза;
  • Умение принимать вызов и добиваться результата;
  • Проактивный подход в работе;
  • Готовность разделять наши принципы и умение работать в команде;
  • Гибкость и терпимость к временному несовершенству внутренних процессов.

Ждем ваши резюме на [email protected]!

Все наши вакансии вы также можете найти на странице «Просвещения» сайта hh. ru.

Атеизм прикованный – Weekend – Коммерсантъ

В издательстве «НЛО» вышла монография Виктории Смолкин «Свято место пусто не бывает» — одна из самых интересных книг о советской истории, появлявшихся за последние годы, посвященная становлению и краху идеологии атеизма

Советская власть не любила религию. Об этом написано очень много. Есть множество текстов о том, как государство преследовало веру: закрывало храмы, сажало и расстреливало верующих и священнослужителей, инициировало против них разоблачительные кампании в печати и искусстве. Есть несколько важных книг о том, что отношения эти были сложнее, чем просто ненависть,— о парадоксальной преемственности коммунистической идеологии по отношению к религии. Главные из них: «Обличать и лицемерить» Олега Хархордина (описывающая техники воспитания новой советской личности как скрытое возрождение христианских практик покаяния) и «Дом правительства» Юрия Слезкина (представляющая большевиков как милленаристскую секту). У всех этих исследований есть слепое пятно — вопрос о том, что именно советская идеология предлагала взамен религии.

В книге американского историка Виктории Смолкин советский атеизм впервые становится объектом пристального внимания.

В отличие от атеизма западных интеллектуалов, атеизм советский не был просто отрицанием Бога, критикой религиозного мировоззрения. Он был идеологией. Как и у всей системы марксизма-ленинизма, у него были сложно устроенный идеологический аппарат («Союз воинствующих безбожников», общество «Знание», Институт научного атеизма) и собственные печатные органы (от «Безбожника у станка» до «Науки и религии»). Помимо того, у него была своя динамика.

Классический марксизм считал религию частью системы угнетения — требующей подчинения и обещающей иллюзорное счастье в иной жизни вместо недоступного счастья в этой. Соответственно в процессе строительства коммунизма религия должна была отмереть сама собой — особенно если лишить ее политического влияния. В ленинский и раннесталинский периоды отношения государства и религии строились, с одной стороны, на секуляризации, отделении церкви от государства, с другой — на антиклерикальной борьбе.

Церковь считалась могущественной реакционной силой, и ее необходимо было нейтрализовать. Так возник «воинствующий атеизм» — стратегия, разоблачавшая в церковниках и их адептах скрытых контрреволюционеров и закоснелых противников всего нового, подавлявшая их пропагандой и прямым насилием. К 40-м годам дело, по сути, было сделано. Религия перестала быть политической силой и даже могла оказаться полезным политическим инструментом: в годы войны Сталин заключил союз с православной церковью, и атеизм превратился в маргинальное явление вплоть до хрущевского времени.

После ХХII съезда и перезапуска советской идеологии, теперь обещавшей скорейшее построение коммунизма, религия вновь превратилась во врага — на этот раз не политического, а идеологического,— систему представлений, несовместимую с коммунистической. Для борьбы с ней был изобретен «научный атеизм» — новая вера, превращавшая материализм в род священного, создающая собственные культы (самый примечательный из которых — культ космоса и космонавтов) и строящая нечто вроде собственных церквей — планетарии и музеи.

Однако самое интересное началось в брежневский период, когда атеистические работники решили наконец исследовать самих верующих — понять, почему, вопреки законам марксистской логики, религия не думает отмирать. Оказалось, что главное в религии — не догмы (верующие легко принимали научные открытия в свою картину мира), а нечто другое — этика и эстетика. Преданные режиму, абсолютно не склонные к диссидентству люди шли в церковь, потому что нуждались в торжественных и красивых обрядах для обозначения значимых событий жизни — рождений, свадеб, похорон. Помимо того, они обращались к вере потому, что нуждались в ответах на нравственные и экзистенциальные вопросы — проблемы жизни и смерти. Обнаружив это, идеологи советского атеизма вновь перезапустили его проект. Атеизм стал обретать «позитивное» содержание — разрабатывать собственную систему обрядов и пространств для них (дворцы бракосочетаний и крематории — возможно, самое живучее из всего его наследия), а также изобретать собственную нравственную философию, социалистическую духовность.

Почему советская власть была настолько одержима борьбой с церковью и религией, даже когда та не представляла для нее политической угрозы? Ответ Смолкин: религия была единственной легально существовавшей альтернативой марксистско-ленинской идеологии. Даже не вступая в полемику с партией, она подрывала ее монополию на обладание абсолютной истиной о человеке и обществе. Всякий раз, когда идеология буксовала, религия могла поднять голову. Это и произошло в последние годы перестройки. Когда государство разорвало контракт с коммунистической партией, православная церковь вернулась на публичную арену, духовная история оказалась востребована как источник идеологической легитимности власти. Тогда же проект атеизма, пытавшийся заполнить освобожденное от религии «святое место» идеалов, потерпел окончательное поражение.

У всякого автора, изучающего идеологию, особенно если он принадлежит к исследуемой культуре, есть соблазн увлечься разоблачением, превратить аналитику в своего рода контрпропаганду, движимую не только интересом к объекту, но и собственными идеологическими установками.

«Свято место пусто не бывает» полностью избавлено от этого порока. Книга Смолкин — на редкость глубокая и при этом удивительно трезвая. Как всякое новаторское исследование, она не закрывает тему, а вдохновляет на новые вопросы.

Одно из самых важных ее открытий возникает ближе к концу книги: несмотря на борьбу с религией, советский атеизм, в сущности, не был секулярным. Секулярный режим отличается терпимостью: религия в нем должна стать частным делом и так если не исчезнуть, то оказаться вне политики — безвредной для власти. Для советского режима религия была публичным делом, и частные мнения в его отношении казались опасностью. Более того, позднесоветский атеизм считал все более распространявшееся безразличие в отношении религии едва ли не большей угрозой, чем собственно веру. Некоторые его идеологи прямо утверждали: из искренне верующего гораздо легче сделать коммуниста, чем из человека индифферентного.

Здесь можно найти одно из объяснений странной природы позднесоветской культуры — хорошо ощущаемой, но трудно описываемой: ее особой мистичности, влечении к священному, навязчивой озабоченности загробным пределом, парахристианской этике, пронизывающей ее тексты и вдохновляющей многие практики. В создании этого модуса открыто или скрыто религиозные авторы и атеистические идеологи участвовали на равных, оказывались не только противниками, но и тайными партнерами. Кажется, что религиозное возрождение, диссидентское движение, официальное и нонконформистское искусство, «позитивный» позднесоветский атеизм были частью одного причудливого этоса, порожденного самой динамикой советской истории. Это динамика отношений между верой, идеологией и волей-неволей все же возникавшей секулярностью — антагонистом и идеологии, и веры, порождавшим кризис любой убежденности и заставлявшим и идеологию, и веру изменяться. Смолкин почти не пишет об этом, но ее исследование дает чрезвычайно важные для понимания всей эпохи ключи.

В советском контексте атеизм служил обоснованием самого радикального и самого утопического постулата коммунистической идеологии: обещания, что человек станет хозяином мира и что несправедливость и зло будут преодолены не в будущей, а уже в этой жизни. Но советский атеизм был также инструментом власти, орудием, которым можно было громить конкурирующие источники политического, идеологического и духовного авторитета. Оспаривая правдивость и авторитет других учений и институтов, советская коммунистическая идеология возложила на себя нелегкую задачу — дать ответы на жизненно важные вопросы и предложить решения жизненных проблем. В этом смысле атеизм стал полем битвы, на котором советская коммунистическая идеология столкнулась с экзистенциальными проблемами, составляющими самую сущность человеческого бытия: с проблемами смысла жизни и смерти.

Виктория Смолкин «Свято место пусто не бывает: история советского атеизма». М.: НЛО, 2021. Перевод: Ольга Леонтьева

Маша Слоним — Разбор полета — Эхо Москвы, 22.02.2021

С. Крючков― Добрый вечер, здравствуйте! Это «Разбор полета» — программа о людях и решениях, которые они принимают в своей жизни. Проведут ее сегодня, как, впрочем, и всегда вечерами по понедельникам, Марина Максимова — Марина, здравствуй! — и Станислав Крючков. И сегодня у нас в гостях журналист Маша Слоним. Маша, добрый вечер!

М. Слоним― Добрый вечер, здравствуйте!

С. Крючков― Так уж повелось… Марина сейчас нечаянно пропала, но, тем не менее, без нее задам вопрос. Я думаю, она предугадает, что я его задал. Это вопрос о самом сложном жизненном решении, с которым довелось столкнуться. Я так почитал — у вас биография какая-то колоссальная. Признайтесь, где была развилка, и была ли она в принципе?

М. Слоним― Вот это очень интересно. Развилки были мелкие. Крупных почему-то не было. То есть я уже говорила это и повторю, потому что это правда: решения я не принимала — решения принимали меня. Вот правда, так получалось, что мне как-то не пришлось в жизни принимать таких серьезных поворотных решений.
Было одно важное решение, которое я, в общем-то, с легкостью приняла. Это когда я решила уйти с BBC Radio. Я обожаю BBC до сих пор — это действительно какая-то моя журналистская родина. Но мне предложили очень интересный проект, от которого я не смогла отказаться — поехать в Россию и снимать (так получилось в конце концов) 9-серийный документальный фильм о Горбачеве, перестройке, о России. Это 1989 года.
И я бросила всё. С ВВС у меня был постоянный контракт — что называется, пенсионный, то есть до самой пенсии я была обеспечена работой. А это, в общем, довольно-таки было редкостью. Потому что давали 3-летний контракт. У меня тоже вначале был 3-летний, или 2 раза 3-летний, а потом уже дают такой постоянный пенсионный.
На меня все смотрели как на идиотку, потому что от таких контрактов не отказываются. А я почему-то была уверена, что именно в этот момент нужно сделать именно это — уйти. Я уже где-то 15 лет работала на ВВС к тому времени, а тут фильм, который мы делали для BBC, и мне предложили быть одним из продюсеров этого фильма. И я, в общем-то, не раздумывая, согласилась.
Тем более в этот день я в шутку читала такую газету (у нас она до сих пор есть) Evening Standard. Я читала Evening Standard, и в шутку читала там раздел гороскопов — несерьезный, я никогда в это не верила. В общем, там были веселые гороскопы. И мой гороскоп — Скорпион — просто попадал в яблочко по решению: что я должна резко изменить свою жизнь и сделать какой-то крутой разворот.

С. Крючков― Скажите, когда вы говорите, что иногда решения принимали вас, сейчас вы описываете, я так понимаю, страницу жизни, воспринимаемую вами позитивно. Бывало так, что приходилось оказываться в заложниках у решения? То есть решение вас выбрало, но, осуществляя его, случалось пожалеть?

М. Слоним― По-крупному — нет. И вообще мой принцип… То есть, наверное, мне везло в жизни, потому что я ни о чем не жалела. Я не жалела о своих решениях, о каких-то своих шагах, ходах и прочее. Вот не было у меня такого. Я не могу сейчас вспомнить ничего такого.
Были такие серьезные решения. Решение об эмиграции… Но тоже так получилось, что не я его приняла. Меня всё устраивало. Хотя многих моих друзей уже арестовали — это был 1974 год. У меня в доме были обыски, у меня были допросы. За мной ходили, следили. У меня был маленький сын.
Я была молодая, и я знала, что я что-то делаю правильно. А правильно я делала — я передавала самиздат на Запад. У меня были друзья-журналисты — английские, американские. Я через них передавала какие-то наши документы — письма, хронику и прочее.
И мне казалось, что я делаю то, что я должна делать. Меня даже как-то увлекала, что ли, такая жизнь — подпольная. Ну, не совсем подпольная, но всё-таки. За мной следили. Я уходила от слежки, от этих топтунов. Мой сын иногда выглядывал в окно (мы жили на 8 этаже) и говорил: «Стоят». А там стоял микроавтобус, очевидно с какими-то записывающими штуками. Записывали — мы просто нашли жучок на чердаке 9-го этажа. Жучок, который улавливал мои разговоры в кухне. А я знала про это. Мы как-то узнали, что они записывают, потом стали проверять и таки нашли.
Это было как-то так — авантюрно, что ли. Но моя мама не хотела этих авантюр. Моя мама всё-таки пожила дольше меня, жила еще в сталинские времена. Она тоже подписывала письма, ходила на митинги — всё она делала. Но для меня она не хотела тюрьмы. Она не хотела остаться с моим сыном на руках, когда меня посадят.
Поэтому она пошла в ОВИР, организовала там приглашение мне из Америки от моей сестры, которая была там, потому что ее мужа к тому времени лишили гражданства, и он там оставался. Это было воссоединение семьи. Это было время Хельсинкских соглашений. Это 3-я корзинка — воссоединение семьи.

М.Слоним: Я обожаю BBC до сих пор — это действительно какая-то моя журналистская родина

С. Крючков― Вы фигурировали в списке Киссинджера.

М. Слоним― В общем, моя сестра и ее муж приглашали меня воссоединиться в Америке. Мама взяла анкеты, заставила меня заполнить. Я заполнила, уехала в Крым, который был тогда общий, и гуляла там. И вдруг пришло разрешение — в рекордные сроки. Я даже, в принципе, огорчилась, потому что как-то мне было неплохо. И в Крыму было неплохо, и в Москве было неплохо. Но, в общем, я поехала. Так что и этого решения фактически сама я не приняла.

М. Максимова― Правильно я понимаю: это было решение вашей мамы, но вы не сопротивлялись, вы приняли его?

М. Слоним― Конечно, да, я приняла. То есть я спорила с ней, говорила: «Пока рано, может, не стоит?». Но я видела: это как мать буквально выбрасывает своего ребенка из горящей избы. Она была уверена, что меня посадят. Мой первый муж, отец моего ребенка, был уже в Калифорнии, в Америке. Так что ребенка могли либо забрать куда-нибудь в детдом, либо он бы просто остался у мамы на руках. В общем, любые варианты были не очень хорошие. Я понимала, что она очень волнуется. Ну и вообще я авантюрист. Думаю: тоже интересно — пожить в Америке.

С. Крючков― Мы обозначили этот рубикон — отъезд. Это 1974 год. Существование в этом кругу, попадание в этот круг — какие к тому были предпосылки? Сугубо семейные, интеллектуальные? Как происходило ваше взросление? Давайте знакомиться, собственно говоря, с нашей аудиторией. Хотя она, наверное, многое о вас знает.

М. Слоним― Ну как, я из семьи, как некоторые говорят, номенклатурной. Но, в общем-то, мы никогда не жили, как номенклатурная семья. Мой дедушка был в какой-то момент министром иностранных дел — Максим Литвинов. Он был изгнан из ЦК и снят с поста наркома иностранных дел как раз когда Сталину потребовалось подписывать пакт о ненападении с Гитлером, с Германией. Дедушка всегда был против. То есть предупреждал о фашистской агрессии еще в Лиге Наций в 30-е годы и, естественно, был категорически против этого пакта. Кроме того, Гитлер не хотел, чтобы этот пакт подписал еврей. Поэтому, в общем, дедушку сменили — поставили Молотова, который радостно подписал пакт.
Семья у нас была такая, в общем-то, интеллигенция. У меня была английская бабушка — жена Максима Литвинова, на которой он женился, еще когда скрывался. Ну, не скрывался, а, в общем, когда был в Англии.

С. Крючков― И привез сюда, в Россию.

М. Слоним― Да, в Россию, в 20-е годы. У них уже было двое детей. Бабушка приехала без единого слова русского, но она как-то худо-бедно его выучила. Даже переводила на английский язык классиков — с маминой помощью. Мама была переводчицей, наоборот, с английского на русский — Татьяна Литвинова — и художницей. А папа был скульптор.
Так что, в общем, семья была такая неординарная и совсем не номенклатурная. Потому что нас, детей, например, держали на даче за городом, а не в Доме правительства, где была квартира. Потому что не хотели, чтобы мы жили именно номенклатурно — маленькие дети. Мы вообще не знали, кто наш дедушка, совсем. От нас это скрывали — ну, до поры до времени, пока мы немножко не выросли и уже не пошли в школу. Да, в школе я училась в сельской — первые 2 года, с английской бабушкой. Детство было интересное.

С. Крючков― Говоря о воссоединении семьи, о 1974 годе, вы имеете в виду воссоединение именно по линии воссоединения с той самой английской бабушкой.

М. Слоним― Да, по линии воссоединения семьи. Потому что к тому времени моя сестра уже была в Америке. Она уехала с мужем Валерием Чалидзе, который тоже был диссидент. Они с Сахаровым чуть ли не первые организовали Комитет защиты прав человека. В общем, он поехал читать лекции в Америку по приглашению университета, и там его лишили гражданства. А лекции читал по физике — он был физиком.
Немножко сумбурно звучит, но, в общем, да, они меня пригласили по линии воссоединения семьи. И меня радостно отпустили, потому что тоже вариант был такой: либо сажать, наверное, либо отпускать. А поскольку к тому времени в 1968 году уже был отправлен в ссылку мой двоюродный брат Павел Литвинов, который в августе 1968 вышел на Красную площадь «За вашу и нашу свободу» — против вторжения в Чехословакию, это уже был некоторый скандал на Западе.
Потому что на Западе Литвинова помнили. Даже до сих пор помнят, потому что он всегда был, наоборот, за союз с Великобританией и Францией и, естественно, против пакта с Германией. Его до сих пор помнят как такого миротворца. Кстати, потом, во время войны, он был советским послом в Вашингтоне и способствовал открытию Второго фронта. Сталин его хоть и прогнал, но оставил про запас, не арестовал.

С. Крючков― В этом смысле принадлежность к фамилии не была неким залогом того, что Павел Литвинов оказался в ссылке, а не в застенках, и что вас не арестовали?

М. Слоним― Конечно, думаю, что да. Другие оказались в тюрьме, в психушке и прочее. Конечно, это было залогом. Потому что не хотели скандала. На Западе скандал был, конечно, но не такой, какой был бы, если бы ему дали срок в тюрьме или в лагере. То же самое, думаю, произошло и со мной. Тоже не хотели связываться. Зачем? Проще отпустить.

С. Крючков― Марина к нам присоединяется. Наверное, сейчас она наконец задаст свой вопрос.

М. Максимова― Я приношу извинения. К сожалению, проблемы с интернетом. Я пропустила, о чем вы сейчас…

С. Крючков― О многом и о важном. Маша, можно я задам вам вопрос, пока Марина настраивается? Смотрите, вы говорите: в круге диссидентском. Самиздат, передача литературы, архива и библиотеки Солженицына и так далее. А вы сами себя в тот период времени идентифицировали как принадлежащую к диссидентскому движению? Или это было бы некой натяжкой?

М. Слоним― Это было бы натяжкой, потому что я была немножко на подхвате. Знаете, как там было? Я была не в первом круге, так сказать. Но когда стали сажать людей первого круга — так сказать, самых таких наглых, которые фактически работали в открытую и брали на себя всю ответственность…
А я была на подхвате. В моей квартире что-то печаталось, хроника. Я передавала документы. Я подписала, правда, пару писем. Но когда уже сажают какое-то ядро, приходит в каком-то смысле твоя очередь. Ты уже становишься более важным членом движения просто потому, что гораздо больше работы на тебя сваливается. Потому что многие уже сидят. И ты больше становишься на виду. В каком-то смысле, конечно, я была членом диссидентского движения, но не в первых рядах.

С. Крючков― Если говорить о проникновении в этот круг и последующее, постепенное такое, как я понимаю, его перекочевывание. Потому что вы фактически с ним же, с этим кругом, остались и в Штатах, переехав туда, насколько я понимаю. Или я ошибаюсь?

М. Слоним― Нет, круги не передвигаются, не перемещаются совсем. Друзей было много. И в Штатах были друзья, которые уехали. И необязательно это были из диссидентского движения. У меня вообще была довольно разнообразная компания. У меня были друзья среди художников — и подруги, и друзья. И просто какие-то из другой жизни. У меня была многослойная жизнь. Так что жизнь совсем не ограничивалась диссидентской деятельностью.
И тоже, переехав вначале в Америку… Ну, в Америке у меня было довольно мало друзей. Вообще я жила не в Нью-Йорке, а в Анн-Арборе, штат Мичиган. Работала в издательстве «Ардис». У меня там были друзья — Профферы, у которых я как раз работала, владельцы издательства.
Потом я переехала в Лондон… По дороге в Америку я остановилась в Лондоне, где уже жила моя бабушка. Опять жила. Она вернулась в 1972 году в Англию — уже жить, доживать. И она, опять же, приняла за меня решение.
Вот тут тоже интересно. Решение о том, чтобы отправить меня в «Ардис», за меня принял Бродский. Мы встретились в Нью-Йорке, и он сказал: «Что ты делаешь, какие планы?». Я совершенно не знала, какие у меня планы, совсем. И он купил нам с сыном билеты на самолет в Детройт и отправил нас туда к Профферам в издательство «Ардис». Он с ними дружил и даже там работал какое-то время. Я тоже их знала. В общем, даже не спросив их, он отправил меня туда, за что я ему благодарна всегда, вечно. Это был очень интересный, замечательный опыт и прочее.
Так что он решил мою судьбу там, в Америке, а английская бабушка решила мою судьбу в Англии. Потому что когда я приехала в Англию, просто по дороге в Америку, я не могла жить в Англии. У меня не было разрешения ни на жизнь, ни на работу. Я летела в Америку, но в виде исключения меня пустили в Лондон просто повидаться с бабушкой. А она ужасно хотела, чтобы я осталась в Англии.

М.Слоним: Мы никогда не жили, как номенклатурная семья

С. Крючков― А вы этого хотели?

М. Слоним― Если бы я не сдала тогда тест на BBC (она взяла анкеты на ВВС, чтобы я их заполнила — ну, не взяла, ей передали), я бы, наверное, не вернулась в Англию. Я бы осталась в Америке. Потому что мне было там очень хорошо, приятно, интересно. Я поняла, почему Америка — плавильный котел. Там очень легко, как мне показалось, было раствориться. Уже к концу первого года (год я там не прожила), к концу моего пребывания там я поняла, что, в общем, довольно легко становлюсь почти американской.
Но тут пришло предложение от ВВС. Я сдала тест в Англии по дороге в Америку по просьбе моей бабушки. Они очень долго не принимали решения просто потому, что надо было получить разрешение на работу, а я (уникальный случай) выехала с советским паспортом, годным на 1 год. На ВВС, в общем-то, в 70-е годы представить себе, что кого-то с советским паспортом могут принять на работу, было невозможно. И поэтому очень долго.
Я думаю, не просто разрешение на работу — может быть, разведка. В общем, проверяли, была проверка. И наконец, мне предложили контракт. Я отправилась в Лондон и стала там жить. Так что и это решение, в общем, принимала не я. Оно как-то за меня было принято.

С. Крючков― Маша, скажите, пожалуйста, вы говорите, что, будучи в Штатах, за довольно короткий период времени почувствовали, что становитесь американкой. Оказавшись в Британии, вам пришлось становиться британкой? Или вы чувствовали в себе это?

М. Слоним― Это почти невозможно. Мне было 28-29, но для меня английский язык, в общем, был почти родной. Я узнавала Лондон по всему — по Диккенсу, по литературе. Бабушка нас в этом смысле воспитывала очень по-английски. Детство было русско-английском — и культура, и всё.
Но, конечно, в Англии ты отдельно. Тебя как-то не засасывает, скажем так. Нет, мне повезло, потому что для меня это была не чужая культура, не чужая страна. Она была почти моя родная, хотя я никогда в жизни до этого там не была. И язык, и всё. Но ты почти не можешь раствориться в Англии, не будучи рожденным здесь.
Нет, мой сын вполне растворился. Ему было 8, когда мы с ним сюда прибыли. Да, ему удалось. И я знаю многих детей моих друзей, которые вполне стали англичанами. Но так ты всё-таки слегка иностранец. Меня это вполне устраивает, я не против.

С. Крючков― А притирка к ВВС проходила сложно? Потому что всё-таки BBC — это такой сложный процесс. Это колоссальный драйв.

М. Слоним― Конечно. Притирка к работе проходила сложно. Дело в том, что я в Союзе вообще не ходила на службу. У меня не было трудовой книжки. Я училась в университете, я была матерью, переводила. Для заработка давала уроки английского и переводила с английского на русский. Даже какие-то переводы на детском радио — в детских передачах были мои переводы каких-то сказок.
Так что я всегда была фрилансером. И вдруг я попадаю в этот совершенно жесткий… Кстати, я уже немножко (8 месяцев) поработала в «Ардисе», в издательстве. Так что я работала. Я научилась там работать. У нас был такой хороший рабочий день.
А тут, во-первых, смены. У нас же круглосуточное вещание, поэтому были смены. Ну, вы знаете это всё хорошо. Это было тяжело. Первое лето было страшно жаркое, душное, липкое, и надо было сидеть. Это действительно было ужасно тяжело. Вот такая притирка к рабочему графику была тяжелой.
Но там было дико интересно. А потом у меня было очень много сил, потому что, как я сказала, я никогда не работала в советском учреждении, поэтому у меня не было привычки… Ну как в советском учреждении — даже в издательстве, где угодно, куда я должна была пойти работать, в принципе, останься я там: какой-то треп идет, кто-то идет в магазин, кто-то что-то вяжет, кто-то что-то достает — вот это всё. У меня этого не было. Для меня было: работа — значит, работа. Я садилась и вкалывала. Так что я вкалывала, да.

С. Крючков― А какое-то российское лекало жизни было перенесено с собой на эту британскую почву? Или пришлось подстраиваться под предлагаемые обстоятельства?

М. Слоним― Да, вы правы, интересно. Образ жизни немножко по инерции оставался российским. Особенно когда приезжали российские друзья и гости. Кто-то приезжал уже чуть позже, конечно, в конце 70-х — кто-то из моих друзей. Какие-то художники, выставки — что-то такое было. Потом приехал Буковский и жил у меня в квартире. Какие-то люди уже жили в Лондоне.
И мы устраивали нормальные русские пьянки у меня дома. У меня была хорошая квартира, удобная. Но утром-то надо было вставать и идти на работу. И вот это трудно было совмещать. Это я совершенно точно вам говорю: русский образ жизни и английский стиль работы — было нелегко.
Но я была молодая, гибкая. В общем, вполне получалось, на работе не засыпала. Но дома бывали трудности. Потому что многие друзья не работали вот так — nine to five, с 9 до 5 или с 12 до 12. Они вели более свободный образ жизни. А у меня он был такой.

С. Крючков― Маша, сделаем здесь паузу, потому что мы вынуждены выйти на новости. С нами Маша Слоним, журналист. Вернемся в эту студию сразу после новостей.

НОВОСТИ.
РЕКЛАМА.

С. Крючков― Это действительно «Разбор полета». Здесь Марина Максимова, Стас Крючков и Маша Слоним — журналист, которая сегодня является нашей гостьей. В 23 часа «Футбольный клуб». По зуму будет Кирилл Дементьев, футбольный комментатор, в гостях у ведущего Максима Курникова. После полуночи — «Битловский час» с Владимиром Ильинским. А с часу до 3-х пополуночи — программа Игоря и Юджина.
Итак, мы остановились на моменте начала вашей укорененности в новой жизни — в жизни британской. Можно сказать, что некоторым образом началась совершенно иная эпопея, отличная от всего того, что было прежде?

М. Слоним― Да, конечно. Началась совершенно другая жизнь. Вы знаете, даже как-то по мелочам. Я просто помню, как менялось отношение к каким-то вещам. Например, в Союзе было совершенно не западло проехать без билета, еще что-то. Это было нормально — «всё вокруг колхозное, всё вокруг мое», действительно. Но тут вдруг оказалось, что за билет в автобусе как-то платишь. Не от того, что ты боишься, что тебя поймают, а постепенно (может, не сразу пришло) начинаешь понимать, что плохо не платить. Что это какое-то воровство, что ли.
Эта мысль никогда меня не посещала, когда я пыталась пройти без билета в метро, проехаться в троллейбусе и прочее. Совершенно в голову не приходила. Здесь же вдруг оказалось, что так лучше. Но это такие мелочи, конечно.

М. Максимова― Всё равно интересно: вот это ощущение (кстати, мне кажется, что это не мелочь) — оно с вами, скажите, осталось, когда вы потом вернулись опять в Россию? То есть вас изменило насовсем?

М.Слоним: Я поняла, почему Америка — плавильный котел. Там очень легко, как мне показалось, было раствориться

М. Слоним― Да, конечно. Это как пристегиваться ремнем. Вы знаете, когда я вернулась в Россию в 1991 и стала больше жить там, чем здесь, тогда никто не пристегивался. И таксисты говорили: «Не надо пристегиваться». А мне как-то было комфортнее пристегнутой. Не от того, что я боялась (хотя и это тоже, наверное), но, в общем, это стало привычкой. Вот какие-то такие вещи становятся привычными, и от них потом уже очень трудно избавиться — платить за себя там, там и там, пристегиваться.
А на Западе… Боже, в Союзе мы жили в каком-то смысле как у Христа за пазухой. Потому что родители помогали, еще что-то происходило. Друзей куча, подпорки. А в Америке, помню, я вдруг осознала, что я совершенно одна. Я осталась одна, без подпорок. Как будто отбросила костыли или какие-то палки, на которые опиралась, и стою на собственных ногах. И всё-всё зависит от меня. Это было как какое-то такое откровение. Какое-то такое чувство охватило — даже не могу передать. Какое-то волнение — радостное волнение, скажем так: вот это да, вот это приключение!

С. Крючков― Кстати, о подпорках и о дружбе. Вы упомянули о том, что оказаться в Мичигане вам помог Иосиф Бродский. Как это знакомство в принципе возникло? Оно родом отсюда, из Москвы?

М. Слоним― Да, родом из Москвы. Мы дружили. Вначале он к нам приходил, к моим родителям. Потому что его послала к нам Анна Ахматова, которую папа лепил. Он делал ее портрет, они подружились. Папа и мама любили поэзию. Потом он стал приезжать к нам. Потом отдельно — он отдельно дружил с мамой и с папой. Папе он тоже позировал. Они очень любили друг друга, читали друг другу стихи. Папа знал много наизусть. Потом и мы с ним подружились уже отдельно от родителей. И Вера, моя младшая сестра. Но они уже больше подружились в Америке, а я еще в Москве.

С. Крючков― В жизни Бродского этой диссидентской составляющей ведь не было. Это такая сугубо литературная история.

М. Слоним― Да-да. Кстати, Иосиф никогда и не был диссидентом. Он даже как-то держал эту тему на расстоянии вытянутой руки. Он не хотел ни с чем этим связываться. Да, это была отдельно. Я говорю, у меня было очень много разных слоев в жизни. Потом мы встречались в Америке, потом в Англии. Он даже жил в моей квартире в Англии, когда я уезжала.

С. Крючков― Коль скоро о квартире в Англии. Вы уже как-то говорили об этом — еще одна история дружбы. Я так понимаю, история дружбы с Владимиром Буковским. Как она возникла?

М. Слоним― Ой, вы знаете, в России мы разминулись, потому что он всё время сидел. Только он выйдет, только мы могли бы познакомиться… Он был диссидентом такого старого призыва. Он очень рано стал этим заниматься — еще когда был на биофаке. В общем, из-за этого вылетел и прочее.
Я его не знала тогда, в России. Потом я уехала. А потом, когда его выслали, он оказался в Цюрихе и потом приехал в Лондон, и мы как-то сразу же подружились. Он вначале пришел на ВВС, что ли… Нет, я даже его встречала. Я помню, в гостинице «Уолдорф», которая напротив ВВС… Да, напротив Буш-Хаус, где была русская служба ВВС, была гостиница «Уолдорф», и ему там сняли номер просто на день — для пресс-конференции, встречи с журналистами. Я тоже туда пришла. Я помню, мы выжрали весь мини-бар в этом номере.

С. Крючков― То есть сразу после того, как обменяли хулигана, он оказался…

М. Слоним― Он оказался вначале в Цюрихе, а потом прилетел в Лондон. И как-то мы очень быстро подружились. То ли в том номере, где выжрали этот самый мини-бар — я уж не помню, но я ему предложила. Ему негде было жить. Я говорю: «Господи, у меня же комната свободная!».
А я к тому времени купила огромную (по нашим меркам) 5-комнатную квартиру в Хэмпстеде, заняв денег на первый взнос и взяв какую-то неподъемную ипотеку. Все мои коллеги на BBC мне говорили: «Ты с ума сошла! По нашей зарплате (а зарплата была очень скромная, должна вам сказать) ты просто идиотка, ты вообще никогда не сможешь расплатиться».
А мне она понравилась, потому что она была такая, что называется, коридорной системы — коридор, и из него 5 комнат. И одна комната в самом торце, в конце квартиры, была свободна. В одной комнате жила я, мой сын, в другой моя английская подруга, которая помогала со счетами, потом такой друг Зиновий Зиник, писатель. И была одна свободная комната. Она была небольшая, немножко похожая на камеру. Я говорю: «Володя, ты можешь у меня жить. Прекрасная комната, свободная!». И конечно, он радостно переехал туда и жил.
Но что меня потрясало… У меня всегда был дикий бардак. Я не успевала. Я, в общем, такой человек. А у него постель застелена по-солдатски — всегда. Книжки аккуратно, постель по-солдатски, и он так сидел на кровати. На шконке. Вот это была привычка. Душераздирающе было это видеть, на самом деле грустно. А в общем, конечно, всё было замечательно. Мы дружили. Потом он уехал в Кембридж. Нет, в начале в Америку, а потом уже в Кембридж доучиваться.

М. Максимова― Вы сказали, что в Америке в какой-то момент у вас было чувство, что нет поддержки, нет рядом родителей. Но при этом вы рассказываете — и Буковский, и Бродский. То есть, получается, у вас не возникло тогда ощущения какого-то, не знаю, вакуума, одиночества ни в Америке, ни потом в Англии?

М. Слоним― Нет, это не одиночество. В английском есть разница между одиночеством и одиночеством. Loneliness (одиночество) — это всё-таки такое грустное слово. А есть solitude. Вот solitude мне нравится. Это возможность жить собой, наоборот.
То есть ужасно приятно — этот теплый круг друзей. Этого не было, конечно. Круг рассыпался — откуда он может быть? Он потом долго создается. У меня здесь тоже появился круг, но он меньше и, в общем, совсем другой. Не было этого щемящего чувства одиночества. Покинутости, брошенности как раз не было. Было интересно. Просто это был такой интересный опыт совсем новой жизни.
Там были «мы» и «они» в эти 60-70-е годы. «Мы» — это наш теплый круг, семья (extended family, расширенная семья) против «них». Мы все так друг к другу прижимались, как люди, которые в стихийном бедствии сидят на плоту в открытом море, и нам всем нужно выжить, держась друг за друга.
А здесь уже такого не было. Всё очень зависит от тебя. Вот вы спрашиваете, как я приспосабливалась к жизни в Англии. Тяжело просто потому, что надо было зарабатывать, надо было квартиру покупать, надо было ипотеку платить. Я была в долгах всё время как в шелках.

С. Крючков― А вот эта самая 5-комнатная квартира сейчас остается с вами или вы с ней расстались?

М. Слоним― Нет, я продала. Я потом вдруг вышла замуж за лорда, с которым познакомилась там же, в том же Хэмпстеде. Он жил за углом.

М.Слоним: Когда я видела и вижу, что происходит в России — да, я теряю сон. Да, мне очень больно

С. Крючков― Лорд за углом. Прекрасно!

М. Слоним― И в конце концов мы с ним уехали в его имение. Квартиру я продала, расплатившись с долгами. Это больше всего меня тяготило — мои долги. И вот я ее продала не очень выгодно, но неплохо. Отдала все долги и стала жить такой странной, тоже полупомещичьей жизнью. Хотя я осталась работать на ВВС, ездила из поместья каждый день на работу.

С. Крючков― Это в отдалении от Лондона? Сколько было по времени?

М. Слоним― На быстром поезде без остановок (был такой) — 25 минут. Ну и до станции 15 минут на машине. Был медленный поезд. Он приходил на другой вокзал, на Ватерлоо — ближе к Буш-хаусу, к работе. Мне он даже нравился, потому что сидишь час. Сидишь, и вот это время между домом и работой чисто твое. Я много читала, думала. Вот это мне нравилось. Но когда опаздываешь, времени в обрез, конечно, я садилась на быстрый поезд.

М. Максимова― И каково было оказаться членом английской аристократической семьи?

М. Слоним― Вот это было странно. Но поскольку мой муж тоже был странный… Он хоть и был лорд, но он такой, больше похож, что ли, на русского разночинца. Он всем интересовался, много читал, писал и вообще был бунтарь. До меня он был в военной академии. Сандхерст — элитная военная академия. Оттуда он ушел. Он стал офицером. Потому что ты становишься офицером на 25 лет, но его научили, что если он хочет сидеть в Палате лордов, то он должен просто написать, что его призвали не быть военным, а сидеть в Палате лордов.
В общем, он ушел из армии. Потом он уехал в Париж (всё до меня), женился там на аргентинской танцовщицы. В общем, семья была в некотором шоке, потому что он номинально был глава семьи. Этого рода, семейства. А потом, когда он женился на мне, они даже немножко вздохнули с облегчением, потому что я всё-таки не была аргентинской танцовщицей. Даже в чем-то русской принцессой, как меня называли на фермах. У него при имении было много ферм, и там работали люди. И они почему-то считали, прошел слух, что Робин женился на русской принцессе.
Но мы в основном не жили в доме. К счастью, мне не пришлось исполнять какие-то обязанности. Ну, редко. Потому что в основном в доме жила мама Робина. Он ей отписал этот дом пожизненно. А мы вначале жили в домике егеря — в старом домике егеря, где раньше жил егерь, а потом перестал жить, потому что ему дали лучший домик. А этот домик егеря — там внутри не было туалета. Просто была будка в саду.

С. Крючков― То есть и дворецкого в этом домике тоже, как я понимаю, не было? И лакеев со слугами.

М. Слоним― Мы с супругом каждые 2 недели, заткнув носы, выносили ведро, которое было под дыркой.

М. Максимова― Русская принцесса!

М. Слоним― Да, это было смешно. Мы хотели топить — было очень холодно. Никакого отопления в этом домике тоже не было совсем. Был маленький камин, который раньше топился углем. Он был совсем маленький. Мы поставили какие-то электрические стояки — электричество там тоже всё время падало. И как-то решили всё-таки затопить камин. Даже пригласили его дядюшку, полковника Бобби, на ужин. Затопили камин, и весь дом заполнился дымом, потому что в этом камине оказалось чье-то птичье гнездо.
В общем, у меня даже в спальне на 2-м этаже баночки с кремами для лица на подоконнике лопались от холода. Потому что в Англии бывает холодно, мороз. Там ложиться в постель было просто невозможно, потому что сыро — холодные сырые простыни. Пока мы не открыли для себя электрическое одеяло, которое кладешь на простыню или под простыню, и оно согревает постель.
Ведь раньше в английских домах не топили — в старых английских. Там тоже холодно. Там подсовывают такую сковородку с крышкой, где были угли от камина, которая грела постель. В общем, у нас углей не было, потому что камин не работал, но зато было электрическое одеяло.
А потом нам перестроили амбар XVIII века, огромный амбар, и сделали такой совершенно роскошный, просторный дом — как деревянный корабль. Там мы уже жили роскошно. Там было 2 туалета в доме, ванная, душ. Дворецких не было, но всё было хорошо.

С. Крючков― То есть первой живностью, появившейся в вашем имени, были обитатели того самого гнезда в каминной трубе?

М. Слоним― Да нет, у нас уже сразу была собака. Собака у меня была еще в Лондоне. Конечно, собака из Ирландии — уэлш-бордер-колли. Нет, собаки были сразу.

С. Крючков― Вот эти наезды в поздний Советский Союз и в начинавшуюся тогда Россию в какой-то момент поселили в вас уверенность, что жить нужно здесь? Вы довольно много времени провели…

М. Слоним― Нет, это было не это. Я в первый раз в 1987 году, спустя 13 лет, приехала просто по туристической путевке — 3 дня 4 ночи. Было совершенно безумное счастье — друзья, которых я не видела 13 лет. Но нет, я уже не хотела жить. Когда я уезжала в первые разы… Я стала приезжать регулярно как турист, но я очень волновалась, что потеряю английский паспорт.
Нет, я совсем не хотела. Это началось уже в 1989 году, когда там у вас мне, как журналисту, стало интереснее, чем здесь, в Англии. Потому что я поняла, что сейчас уже надо рассказывать о том, что происходит в России, англичанам, а не наоборот — русским о том, что происходит у них. Поэтому вот уже тогда захотелось, потому что стало дико интересно. Плюс умер мой английский муж, и моя английская страница жизни перевернулась. Всё, закрыли эту книжку и началась другая книжка.

М. Максимова― А вы тогда ехали в Россию с ощущением просто немного поработать? Или как?

М. Слоним― Нет, конечно, поработать. Интересно поработать. И много, потому что работа была такая, очень напряженная. Мы 1,5 года работали. Но меня всё сильнее и сильнее засасывала жизнь там. Просто было как-то интереснее жить. Так что я уже и не только работала там, но как-то и жила.
А потом уже закончили фильм. У меня начался роман с молодым актером Сережей Шкаликовым. И стало понятно, что, в общем, мне лучше там, чем в Англии. Но я ездила — у меня всё это время сохранялся английский паспорт. У меня же ни разу с 1975 года не было российского паспорта.

М. Максимова― И так до сих пор нет?

М. Слоним― Нет. Я там жила по виду на жительство, как рожденная в СССР. В общем, продлевала. А, это потом. А до этого как корреспондент ВВС — у меня была рабочая виза. В какой-то момент, когда испортились отношения между Россией и Великобританией, приходилось каждые 3 месяца уезжать и обновлять визу, потому что перестали давать многократную.

М. Максимова― Ваша работа на BBC, и потом вы здесь работали в российских СМИ. Говорят, что российская, отечественная журналистика и зарубежная отличаются и степенью свободы, и даже каким-то менталитетом. Ваши ощущения каковы?

М. Слоним― Нет, мне повезло. Во-первых, когда я работала в эти 90-е годы примерно до 2003 года, было просто потрясающе. Не было никаких… То есть было как на западном, а может, даже в каком-то смысле лучше, веселее. Потом я работала в Internews — это такая российская независимая НКО, но под шапкой интернационального Internews. Тренинги для региональных журналистов, мастер-классы и прочее. Это тоже была совершенно свободная организация, пока нас не закрыли.
Так что нет, попала в очень удачное и очень интересное время. А потом стало неинтересно. Как-то уже к концу 2000-х годов стало не очень интересно и неприятно. Я как-то вдруг поняла, что я больше ничего не могу сделать. Во-первых.
А во-вторых, моя личная жизнь — мой приемный сын, сын Сережи Шкаликова, замечательный актер, встал на ноги. Мне казалось, что до этого я не могла его бросить, потому что он очень от меня зависел — просто душевно, а я от него. А потом я вдруг смотрю — он уже стал взрослым и как-то может сам. И женился замечательно. И уже нужно было уезжать. Наверное, это было решением. Я к нему шла несколько лет — к решению вернуться в Англию, уехать из России. И вдруг в какой-то момент я поняла, что всё, пора.

С. Крючков― Маша, вот вы говорите, что профессионально стало неинтересно. А по-человечески вам интересно наблюдать за тем, что сейчас происходит здесь, в Москве?

М. Слоним― Да, безусловно. Конечно, это часть меня. Знаете, когда я смотрела эти акции протеста, митинги на улицах, совершенно страшные расправы, которые учиняли омоновцы, Росгвардия и прочие на улицах, я не могла спать. Прямо смотрела и спать не могла.
И я подумала: а ведь я примерно то же самое видела по телевизору на улицах Гонконга не так давно. Ну да, ты сидишь и думаешь: какой кошмар! Но это тебя не трогает. Ну как, нет, мне было жалко людей, которых бьют жестко и жестоко. А там еще более жестко били. Но ты спишь. А вот когда я видела и вижу, что происходит в России — да, я теряю сон. Да, мне очень больно. Да, всё это ужасно.

М.Слоним: В России всё настолько непредсказуемо, неожиданно, что… Россия будет счастливой, я надеюсь

С. Крючков― А в вашем сегодняшнем восприятии того, что происходит на улицах города вашего детства, и в восприятии этого же города и событий, происходивших в нем в поздние 80-е, когда было больше надежды — тогда или теперь?

М. Слоним― Хороший вопрос. Знаете, когда я уезжала, друзья плакали. Действительно, мы тогда уезжали просто навсегда. Тебя фактически хоронили. А я говорила: «Ребята, я вернусь» — и не верила этому. Я думала: это я так говорю, успокаиваю себя и их. И прошло 13 лет, и я вернулась.
Сейчас, конечно, всё происходит быстрее. Дело не в том, вернулась я или нет. Если я захочу, то вернусь — это уже другие дела. Всё вышло совсем на другой уровень. Но я поняла, что нельзя зарекаться. В России всё настолько непредсказуемо, неожиданно, что… Россия будет счастливой, я надеюсь.

М.Слоним: Навальный — мне кажется, это удивительное явление, которое вдруг нам явилось и как-то очень обнадеживает

С. Крючков― Россия должна быть счастливой.

М. Слоним― Должна быть. А Навальный — мне кажется, это удивительное явление, которое вдруг нам явилось и как-то очень обнадеживает. Хотя и всё это очень грустно.

С. Крючков― Маша Слоним, журналистка, сегодня была гостьей программы «Разбор полета». Провели ее Марина Максимова и Стас Крючков. Маша, спасибо вам большое!

М. Максимова― Спасибо и до свидания!

М. Слоним― До свидания!

The New York Times | Издание | ИноСМИ

Ежедневная газета, издаваемая в Нью-Йорке с 18 сентября 1851 года. Одна из крупнейших по тиражу газет в США. Как и основная часть американских газет, создавалась как региональное издание. Однако эта концепция не помешала ей стать одной из влиятельнейших газет сначала в США, а затем и в мире.

 

Тираж ежедневного издания — 1,379,806 экземпляров (данные на сентябрь 2014 года).

Владельцы с 1896 года — знаменитая газетная династия Окс-Зульцбергеров, формально — The New York Times Company. В 1960 году, после того как издательство стало публичной компанией, семья продолжает контролировать газету, владея 88 % акций класса Б. Любое изменение в структуре компании, газеты должно проводится и быть ратифицированным шестью из восьми директоров, которые пользуются доверием семьи.

По данным опроса 2007 года об общественном восприятии ведущих СМИ, проведенном социологической службой Rasmussen Reports, 40% респондентов рассматривают газету как имеющую либеральные взгляды, 20% полагают, что у неё нет политической окраски, а 11% считают, что она имеет консервативный уклон. Газета публикует преимущественно критические статьи о России.

Издателем газеты является Артур Окс-Зульцбергер старший (Arthur Ochs Sulzberger, Jr).

Главный редактор — Дин Бакет (Dean Baquet).

Штаб-квартира расположена в Нью-Йорке по адресу The New York Times Building, 620 Eighth Avenue, New York City, New York10018.

Веб-сайт «Нью-Йорк Таймс» появился в 1996 году, занимает одно из ведущих мест и является топовым веб-сайтом с посещаемостью в десятки миллионов человек в месяц. Доступ некоторых статей требует регистрации.

 

Газета International New York Times является изданием The New York Times Company для распространения за пределами США, содержание которого несколько отличается от американской The New York Times. Объединяет ресурсы из собственных корреспондентов с ресурсами The New York Times. Печатается в 38 типографиях по всему миру и продается более чем в 160 странах и территориях. Основанная в Париже в 1887 году, газета является сегодня частью The New York Times Company. С 1967 года выходила под названием International Herald Tribune (IHT) и была переименована 15 октября 2013 года.

Статья в Википедии на английском

Оренбургский фонд «Евразия» презентует москвичам новые издания

Оренбургский благотворительный фонд «Евразия» в предстоящие выходные проведет в Москве две презентации и творческую встречу.

В субботу, 27 февраля в 16.00 в крупнейшем книжном магазине России «Библио- глобус» состоится большая презентация легендарных «Моабитских тетрадей» нашего выдающегося земляка Мусы Джалиля.

Организаторы встречи – оренбургский фонд «Евразия» и «Литературная газета». Именно на страницах «Литературки» впервые после казни Джалиля в Берлине в 1944 году его стихи были опубликованы в переводе на русский в апреле 1953 года.

Книга, вышедшая в Оренбургском книжном издательстве имени Г.П. Донковцева к 115-летию со дня рождения Джалиля, уже удостоилась самых высоких оценок. Она не случайно
опубликована на четырех языках – на татарском, русском, немецком и английском.

Международное значение творчества Мусы Джалиля связано не только с его поэтическим даром или с огромной татарской диаспорой, живущей на всех континентах. Оно обусловлено работой Джалиля в антифашистском подполье в Третьем рейхе, с тем,
какими невероятными путями кусочки его «Моабитских тетрадей» через руки европейских борцов Сопротивления попадали на родину – в Советский Союз. Ожидается, что во встрече в «Библио-Глобусе» примет участие дочь Мусы Джалиля Чулпан Мусеевна Залилова.

В этот же день, 27 февраля, в 18.30 в московском книжном клубе «Книжный бункер» (ул. Покровка, 17, 2-й этаж) «Евразия» проведет творческую встречу с выдающимся поэтом, прозаиком, драматургом Юрием Ряшенцевым.

В этом году автор песен к кинофильмам «ДʼАртаньян и три мушкетера», «Гардемарины, вперед!» и др., текстов мюзиклов «Метро», «Пола Негри», «Джульетта и Ромео», «Преступление и наказание», либретто оперы «Царица» отметит свое 90-летие. Несмотря на столь солидную дату, Юрий Евгеньевич полон сил, мальчишеского задора, продолжает писать невероятно актуальные стихи, мюзиклы и оперы, которые идут на лучших площадках России.

Книга «Емелино озеро» была издана Оренбургским книжным издательством им. Г.П. Донковцева в минувшем году, но на встрече можно будет приобрести и собрание сочинений Юрия Ряшенцева в 5 томах с предисловием Евгения Евтушенко, тоже изданное в Оренбурге.

В воскресенье, 28 февраля в 17.00 в малахитовом зале Центрального дома ученых РАН (ул. Пречистенка, 16) состоится музыкальная презентация сборника композитора Бориса Мокроусова «Лучшие песни», также выпущенного Оренбургским книжным издательством им. Г.П. Донковцева.

В вечере примут участие заслуженный артист России Валерий Семин, внуки композиторов Бориса Мокроусова и Василия Соловьева-Седого, внучка поэта Алексея Фатьянова и другие. Билеты можно приобрести на сайте CDU-ART.RU

Развеиваем стойкий миф про переименование 25 февраля 1946 года — Российская газета

«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, сержанты, офицеры и генералы! Сегодня мы празднуем 28-ю годовщину существования Красной Армии» — так начинался опубликованный семьдесят пять лет назад, 23 февраля 1946 года, приказ наркома обороны Генералиссимуса Советского Союза И.В. Сталина. И заканчивался привычными здравицами:

«Да здравствует наша победоносная Красная Армия!

Да здравствует наш победоносный Военно-Морской Флот!»1

Вот, скажут многочисленные любители военной истории, а всего через два дня, 25 февраля, Красную Армию переименовали в Советскую.

Откуда это известно? Из любительских публикаций в интернете, из Википедии. Да и из формально научных изданий2.

А если серьезно?

Ни закона, ни указа, ни постановления высшего органа власти о переименовании — нет.

Плакат 1946 года.

Указы — о Наркоматах

Есть только два указа Президиума Верховного Совета СССР от 25 февраля 1946 года — «О преобразовании Народного Комиссариата обороны Союза ССР в Народный Комиссариат Вооруженных Сил Союза ССР» (уже 15 марта его переименовали в министерство) и «Об упразднении Народного Комиссариата Военно-Морского Флота Союза ССР»3.

Иными словами, 25 февраля вернулись к ситуации, когда и армией (т.е. сухопутными войсками и их военно-воздушными силами), и флотом (с его ВВС) руководило одно ведомство. А не два (как стало после создания 20 декабря 1937 года Наркомата Военно-Морского Флота)…

И только! Никто ничего не переименовывал.

Красноармейцы 1943 года.

Это подтверждают и материалы номера «Правды», в котором были опубликованы указы от 25 февраля.

«Перед Красной Армией сейчас стоят новые ответственные задачи, сформулированные товарищем Сталиным в его исторической речи 9 февраля [на предвыборном избирательном собрании Сталинского избирательного округа города Москвы. — Авт.] и приказе от 23 февраля 1946 года», — значится, например, в передовице «Правды» от 27 февраля4.

Красная Армия — без всяких оговорок.

Более того, еще 10 июня 1946 года министр Вооруженных Сил СССР И.В. Сталин издает приказ «О порядке осуществления индивидуального строительства жилых домов и дач для генералов и старших офицеров Красной Армии»5

И еще 16 декабря 1946 года в Военном издательстве Министерства Вооруженных Сил СССР подписывается в печать книга, в предисловии к которой указано, что она предназначена «для офицеров Красной Армии»6

Недосмотр редакторов?

Ответа нет. Впрочем фактом является и то, что начиная с марта 1946-го название «Красная Армия», действительно, употребляется все реже и реже.

И 1946 год оно не переживет.

Плакат 1948 года славит уже Советскую Армию.

Реорганизация — о Вооруженных Силах

Однако Красная Армия вовсе не сразу становится Советской. Сначала — «Вооруженными Силами СССР» (или «Союза ССР».) Именно этот термин сменяет в марте — июне 1946 года «Красную Армию» в названиях учреждений военного ведомства и родов войск.

Главное разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии переименовывают в марте в Главное разведывательное управление Вооруженных Сил, Главное артиллерийское управление Красной Армии, 11 апреля, — в Главное артиллерийское управление Вооруженных Сил, Генеральный штаб Красной Армии, 3 июня, — в Генеральный штаб Вооруженных Сил7 — и т.д. и т.п.

Военно-воздушные силы Красной Армии становятся Военно-воздушными силами Вооруженных Сил, Государственный Краснознаменный Научно-испытательный институт Военно-воздушных сил Красной Армии (ГК НИИ ВВС КА) — ГК НИИ ВВС Вооруженных Сил8 — и т. д. и т.п. Дольше других сохраняла название Высшая военная школа ПВО Красной Армии, но 30 июля и она стала Военной академией артиллерийской радиолокации9

Введенные 1 июня и 24 июля 1946 года новые уставы были названы соответственно Дисциплинарным уставом и Уставом внутренней службы Вооруженных Сил Союза ССР (а не «Красной Армии» или «РККА» — как их довоенные предшественники)…

В приказе министра Вооруженных Сил И.В. Сталина от 1 мая 1946 года уже нигде не фигурирует название «Красная Армия» — только «Вооруженные Силы»10

В то же время с конца июля 1946-го — опять-таки постепенно, исподволь! — начинает внедряться и термин «Советская Армия».

«Клянусь достойно исполнять воинский долг…»

Первое явление «Советской Армии»

Впервые термин, по-видимому, появился в Уставе внутренней службы Вооруженных Сил Союза ССР — введенном в действие приказом министра Вооруженных Сил СССР от 24 июля 1946 года. В разделе «Общие положения» устава значилось, что он определяет «общие и должностные обязанности военнослужащих Советской Армии»11.

Далее был приказ министра Вооруженных Сил к только что установленному Дню танкиста — от 8 сентября 1946 года. Соответствующий род войск именовался в нем «бронетанковыми и механизированными войсками Советской Армии»12.

В приказе министра Вооруженных Сил (за подписью замминистра генерала армии Н.А. Булганина) от 7 ноября 1946 года — заканчивавшемся словами «Да здравствуют советские Вооруженные Силы!» — по-новому (хоть и лишь в одном месте) были названы и все эти силы: «Постоянная боевая готовность Советской Армии и Военно-Морского Флота — залог безопасности нашей Родины и прочного мира во всем мире»13

(В передовице «Правды» за 8 сентября как о Советской говорилось уже и о Красной Армии времен Великой Отечественной войны14! Этот пример был подхвачен очень быстро, уже, например, в статье, опубликованной в декабре 1946 года15, — когда иные и послевоенную-то армию величали все еще Красной…)

Все изменения произошли явочным порядком. Точно так же осенью 1939 года Рабоче-Крестьянскую Красную Армию (РККА) стали именовать просто Красной Армией

Ну, а в приказе министра Вооруженных Сил И.В. Сталина от 23 февраля 1947 года советские Вооруженные Силы уже прямо, с первых же строк, именовались Советской Армией:

«Товарищи солдаты и матросы, сержанты и старшины! Товарищи офицеры, генералы и адмиралы!

Сегодня наша страна празднует 29-ю годовщину существования Советской Армии».

На вышедших в том же месяце почтовых марках СССР №№ 1133 — 1138 был помещен текст «XXIX лет Советской Армии»16

В концовке приказа опять прозвучала формулировка, просуществовавшая до самого распада СССР: «Да здравствуют Советская Армия и Военно-Морской Флот!»17

Эти формулировки были повторены и в помещенной на той же полосе «Правды» передовице18.

Устав Вооруженных Сил Союза ССР. 1946 год.

Издержки жесткого порядка

Таким образом, в феврале 1946-го Красная Армия Советской еще не стала. На протяжении марта — июля 1946-го она постепенно сменила свое название на «Вооруженные Силы СССР», и только с конца июля, наряду с этим последним, стало все чаще использоваться название «Советская Армия». Окончательно оно закрепилось лишь в начале 1947-го. Как и полный синоним названия «Вооруженные Силы СССР» — «Советская Армия и Военно-Морской Флот».

И все эти изменения произошли без каких-либо постановлений.

Явочным порядком, исподволь.

Ничего удивительного тут нет. Точно так же, явочным порядком, осенью 1939 года Рабоче-Крестьянскую Красную Армию (РККА) стали именовать просто Красной Армией19. Никаких указов на этот счет не было, но начиная с октября 1939-го вместо аббревиатуры «РККА» стали употреблять термин «Красная Армия» и аббревиатуру «КА». И после 26 июля 1940 года название «Рабоче-Крестьянская Красная Армия» осталось только в тексте военной присяги (просуществовавшем, кстати, аж до 10 июня 1947-го. Похоже, по недосмотру.)

(Этот факт, кстати, почему-то не укладывается в сознании как любителей военной истории, так и ряда профессиональных историков. С упорством, достойным лучшего применения, они и сейчас именуют Красную Армию 1940 — 1946 годов аббревиатурой «РККА»…)

Да, отнюдь не во всем — вопреки распространенному мнению — в сталинском СССР был четкий порядок20.

Причины же переименования Красной Армии в Советскую вполне очевидны.

Плакатное искусство всегда отдавало должное нашей армии: и красной (справа плакат 1945 г.) и советской (1964 г.). Фото: фотохроника ТАСС

«Теперь мы солдаты»

Переименование стало завершением начавшегося в 1934 году отказа руководства ВКП(б) от идеи установления «земшарной республики Советов» в пользу идеи укрепления отдельного государства.

«Красная» армия — это армия интернациональная. Защищающая интересы «пролетариев всех стран», интересы классовые — а не национальные. Вспомним один из приказов наркома по военным и морским делам К.Е. Ворошилова за 1932 год. Как квалифицировалось там бегство командира Красной Армии в Польшу? «Изменил делу рабочего класса».

А не «изменил Родине»…

Красноармейцы 1943 года.

А вот «Советская» армия — это армия государства СССР. Имеющего свои, особые, национальные интересы. Именно их — а не интересы «пролетариев всех стран»! — защищает Советская Армия.

В том же ряду — переименование 15 марта 1946 года народных комиссариатов (наркоматов) в министерства. И переименование в июле 1946-го красноармейцев и краснофлотцев в солдат и матросов (сравните, как начинается сталинский приказ от 23 февраля 1946 года и как — от 23 февраля 1947 года!).

Чтобы было — как во всех государствах.

Где слово «солдат» обозначает защитника Родины.

А то ведь еще и в 1942-м к этому слову относились с опаской. Вспомним, как реагирует на обращение к нему как к «солдату» герой повести Вячеслава Кондратьева «Сашка» «[…] Обращение такое его удивило немного — какой он солдат? Боец он Красной Армии!»21

Сравните это со стихами майора-фронтовика Евгения Долматовского — звучащими за кадром в кинофильме 1947 года «Рядовой Александр Матросов»:

Друг и товарищ! Теперь мы солдаты.

В бой мы пойдем за Отчизну свою.

Устав Вооруженных Сил Союза ССР. 1946 год.

1. Правда. 1946. 23 февраля. N 46 (10128). С. 1.

2. Феськов В.И., Голиков В.И., Калашников К.А., Слугин С.А. Вооруженные Силы СССР после Второй мировой войны: от Красной армии к Советской. Ч.1: Сухопутные войска. Томск, 2013. С. 15.

3. Правда. 1946. 27 февраля. N 49 (10131). С. 1.

4. Вооруженные силы великой советской державы // Правда. 1946. 27 февраля. N 49 (10131). С. 1.

5. Приказы Народного комиссара обороны СССР и Министра Вооруженных Сил СССР. 1945 г. — 12 октября 1949 г. М., 2011. С. 83.

6. Бескровный Л.Г. Хрестоматия по русской военной истории. М., 1947. С. [3].

7. Феськов В.И., Голиков В.И., Калашников К.А., Слугин С.А. Указ. соч. С. 15. Авторы ошибаются, считая, что к 1946 году названия центральных управлений Наркомата обороны вместо слов «Красной армии» содержали аббревиатуру «РККА» и что Главное артиллерийское управление (ГАУ) Красной армии в апреле 1946-го переименовали в ГАУ Советской армии.

8. См.: Проклов В. УТБ — «Ни Ту, ни Су…» // Легенды и мифы отечественной авиации. Сб. статей. Вып. 3. М., 2011. С. 248-249.

9. Приказы Народного комиссара обороны СССР и Министра Вооруженных Сил СССР. 1945 г. — 12 октября 1949 г. М., 2011. С. 105.

10. Правда. 1946. 1 мая. N 103 (10185). С. 1.

11. Устав внутренней службы Вооруженных Сил Союза ССР. М., 1946. С. [5].

12. Правда. 1946. 8 сентября. N 214 (10296). С. 1.

13. Правда. 1946. 7 ноября. N 265 (10347). С. 4.

14. День советских танкистов // Правда. 1946. 8 сентября. N 214 (10296). С. 1.

15. Пуховский Н. К вопросу об изучении военной истории нашей Родины // Военная мысль. 1946. N 12. С. 66.

16. Каталог почтовых марок СССР. 1918 — 1969. М., 1970. С. 148.

17. Правда. 1947. 23 февраля. N 47 (10438). С. 1.

18. Праздник Советской армии // Правда. 1947. 23 февраля. N 47 (10438). С. 1.

19. Смирнов А.А. Крах 1941 — репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную армию? М., 2011. С. 28; Тархова Н. Музыка, танки и Советская армия. Как Красная армия поменяла имя // Родина. 2011. N 10. С. 135-139.

20. См.: Экштут С.А. Предвестие свободы, или 1000 дней после Победы. М., 2006. С. 162-164.

21. Кондратьев В.Л. Сашка // Повести о войне. Кишинев, 1983. С. 437.

издательств в Москве, Россия: Справочник русских издательств в Москве

Листинги с 1 по 10 из

37 Российские издательские компании в городе Москва, Россия

Страница 1 из 4 всех издательств, перечисленных в справочнике российских издательств с офисом в городе Москва. Снимите фильтр «Москва», чтобы увидеть список всех российских издателей

.

Издательская группа АСТ

Москва, Россия

АСТ — крупнейшее книготорговое издательство в России (21% книжного рынка России). Выпускает широчайший ассортимент книг для взрослых и детей. Включает несколько издательств: Premiere (детская литература, лицензионная продукция), Vnech: Sigma (зарубежные права) и др.

Профиль издателя: Издательская группа АСТ

Издательство Росман

Москва, Россия

Издательство. Сфера интересов: Деловые книги, детские книги, иллюстрированные книги, учебная и учебная литература.

Профиль издателя: Росман Паблишинг

Мещерякова Издательство

Москва, Россия
Издательство «

» специализируется на книгах для детей и подростков, художественных альбомах, классических романах, написанных в России и за рубежом.Напоминаем о том, что нужно помнить. О том, что мы создаем, не нужно напоминать.

Профиль издателя: Издательство Мещерякова

Издательство ВЕС МИР

Москва, Россия

Издатель книг по общественным и гуманитарным наукам, книги по бизнесу. Соиздатель и дистрибьютор международных организаций в России: ООН, ВОЗ, МВФ, Всемирный банк, ОЭСР и др.

Профиль издателя: Издательство ВЕСЬ МИР.

Текстовые издательства

Москва, Россия

Современная зарубежная и российская художественная (литературная), классика, поэзия, биографии, мемуары; Художественная литература: история, культурные темы.

Профиль издателя: Text Publishers

Образовательный дом «Мозаика-Синтез»

Москва, Россия

Мозаика Синтез специализируется на выпуске высококачественных учебных материалов для дошкольных учреждений. Публикует образовательную программу, которая используется более чем в 70% детских садов России. Также в списке есть популярная серия для детей от рождения до школы, представляющая собой полный образовательный курс 84 …

Профиль издателя: Образовательный дом «Мозаика-Синтез»

Книга по Требованию

Москва, Россия

Книга по Требованию или (Книга по запросу) — ведущая российская компания POD с полиграфическим и дистрибьюторским бизнесом в Москве, Россия. Компания имеет более 10 000 наименований с правами на глобальное распространение.

Профиль издателя: Книга по Требований

Издательство TVP Science

Москва, Россия

TVP издает книги и журналы продвинутого уровня по математике и ее приложениям. ТВП-Интеркнига предоставляет услуги распространения в странах СНГ для научно-технических издательств.

Профиль издателя: TVP Science Publishers

АСТ Пресс

Москва, Россия

Иллюстрированные книги по искусству, подарочные альбомы, книги по хозяйству, садоводству, ремеслам, справочники и энциклопедии, книги по психологии, медицине, словари, компьютерные книги, учебные и развивающие книги для детей, художественная литература для детей и взрослых.

Профиль издателя: АСТ Пресс

37 издательств в каталоге издателей в Москве, Россия


Удалите фильтр «Москва», чтобы увидеть список всех российских издателей.

Другие издатели в Москве, Россия

Издательский дом

Издательство

Название, местонахождение и адрес

Полное наименование: Издательство Национального исследовательского Московского государственного строительного университета.

Сокращенное наименование: МИСИ — Издательство МГСУ.

Место нахождения: г. Москва, Ярославское шоссе, д. 26, стр. 8.

Юридический адрес: Российская Федерация, 129337, г. Москва, Ярославское шоссе, д. 26.

Правовой статус

Издательство «МИСИ-МГСУ» (далее — Издательство) является структурным подразделением федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Московский государственный строительный университет» (далее — Университет) и работает в соответствии с Уставом Университета, законодательством. Российской Федерации, в частности с Законом Российской Федерации «О высшем и послевузовском профессиональном образовании», Положением об издательстве и другими нормативными документами Российской Федерации в области образования и издательской деятельности.

Издательство действует в пределах своей компетенции от имени Университета, координируя свою деятельность с соответствующими подразделениями Университета.

Издательство «МИСИ-МГСУ» издает учебники, учебные пособия, монографии по всем строительным специальностям.

В 2011 году из серии «Издано в МГСУ. Еврокоды». На основании контракта с лондонским издательским домом «Thomas Telford Limited» впервые в Российской Федерации опубликованы следующие руководства: стипендия для студентов строительных специальностей «Выдержки из строительных еврокодов», «Руководство для проектировщиков». по Еврокоду EN 1990: основы проектирования конструкций »и« Руководство по Еврокоду 1: воздействия на конструкции ».

В 2012 году опубликованы: «Руководство для проектировщиков Еврокода 2: проектирование бетонных конструкций», «Руководство для проектировщиков по Еврокоду 3: проектирование металлоконструкций», «Руководство для проектировщиков по Еврокоду 4: проектирование сложных зданий от сталь и бетон »,« Руководство для проектировщиков по нормам EN 1991-1-2, EN 1992-1-2, EN 1993-1-3 и EN 1994-1-2 ».

В 2013 году выпущены: «Руководство для проектировщиков по Еврокоду 6: проектирование каменных конструкций», «Руководство для проектировщиков по Еврокоду 7: геотехническое проектирование», «Руководство для проектировщиков по Еврокоду 8: проектирование сейсмостойких конструкций».

Приобрести издания можно в книжных киосках, расположенных на территории НИУ МГСУ, а также в издательстве МИСИ-МГСУ.

Тел .: (495) 287-49-14 (доб. 22-47)

e-mail: [email protected]

Мы предлагаем каждому автору индивидуальный режим работы с перспективой дальнейшего плодотворного взаимовыгодного сотрудничества.

Издание любой книги может осуществляться в рамках индивидуального инвестиционного проекта с привлечением финансовых ресурсов профильных предприятий и организаций, заинтересованных в выпуске книги по сфере своей деятельности и реализации тиража.

Наши преимущества:

  • выплата роялти;
  • умеренных котировок;
  • прогрессивная экономия средств с ростом объема и разнообразием заказа;
  • гибкая система скидок.

Для постоянных клиентов у нас есть льготы.

Имея типографию полного цикла, мы производим все виды полиграфической продукции.

Мы работаем с материалами не только на русском, но и на иностранных языках, с техническими иллюстрациями любой сложности и любого типа.

Среди наших заказчиков — научно-технические работники, инженеры всех специальностей, преподаватели вузов, руководители крупных российских компаний.

Если вы еще не решили, в какой форме может осуществляться наше сотрудничество — посетите наш сайт, позвоните или направьте заявку и свои пожелания по электронной почте — и наши специалисты оперативно свяжутся с вами.

Директор издательства — Миткина Маргарита Владимировна

Тел.8-495-287-49-14, доб. 13-71

моб. 8-916-868-78-50

e-mail: [email protected]

Издательский дом «Алгоритм» обвиняется в пиратстве

Несколько западных журналистов обвинили российский издательский дом «Алгоритм», фирму, специализирующуюся на политических статьях о Путине, в плагиате.

Деннис Абрамс

Издательство «Алгоритм» специализируется на публикациях о Путине.

The Moscow Times сообщает, что журналисты Люк Хардинг, Эдвард Лукас и другие обвинили московское издательство Algoritm в «пиратстве их работ и печати книг с использованием их имен без их разрешения или предварительного уведомления».”

Газета цитирует письменные комментарии Эдварда Лукаса относительно того, написал ли он Как Запад проиграл Путину, , опубликованные в прошлом году Algoritm.

«Совершенно не имею понятия об этой книге. Я не давал никакого разрешения », — сказал он, добавив, что« это явное нарушение авторских прав ».

Все исследуемые книги являются частью серии «Проекта Путин» Алгоритма — 20 книг, в которых исследуются разные стороны президента России Владимира Путина и его политики.

Дональд Дженсен сказал, что он не знал о книге Алгоритма Путин и США , опубликованной под его именем в начале этого года и доступной в книжных магазинах Москвы, до тех пор, пока газета не связалась с ним.

«Ого, я не писал такую ​​книгу ни на одном языке, она выглядит как сборник моих [США] Федеральная служба новостей] Комментарии «Голоса Америки» (с неточным изложением), — сообщил Дженсен по электронной почте.

Сергей Николаев, директор Algoritm, признался, что «у Хардинга, журналиста британской газеты The Guardian , не запрашивалось предварительного разрешения на использование его статей в книге под названием Никто кроме Путина », заявив, что «Если он [Хардинг ], то мы придем к какому-то соглашению и заплатим ему гонорар.

В письменном комментарии Хардинг сказал, что его издатель Guardian Faber расследует возможность возбуждения судебного иска против Algoritm.

«Впервые я услышал об этом пару недель назад, когда друг из России сказал, что заметил мою« книгу »в московском книжном магазине… обычно издатели покупают права, переводят, а затем выпускают издание», — сказал Хардинг.

На сегодняшний день Николаев не прокомментировал утверждения ни Лукаса, ни Дженсена, сославшись на незнание их дел и тот факт, что он «отсутствовал на работе в течение нескольких дней.”

В статье автор Ховард Амос отмечает, что «хотя в России действуют строгие законы об авторском праве, эта страна известна пиратством в отношении международной музыки, фильмов и книг. Офис торгового представителя США включил Россию в свой список приоритетного наблюдения в своем ежегодном отчете о самых серьезных нарушителях авторских прав в мире, который был опубликован в апреле «Специальный доклад 301».

Об авторе
Деннис Абрамс

Деннис Абрамс — редактор журнала Publishing Perspectives , отвечающий за новости, публикации для детей и средства массовой информации. Он также ресторанный критик, литературный блоггер и автор «The Play’s The Thing», полного руководства по пьесам Уильяма Шекспира, опубликованного Pentian, а также более 30 биографий и историй YA для издателей Chelsea House.

Издательство русских иностранных языков



Джек и его новые книжные шкафы (Бронвин Ллойд: 30-1-19)

Недавно мы решили приобрести несколько новых книжных шкафов. Выше вы можете увидеть модели до : как они выглядели в день доставки.Ниже вы можете увидеть после : как они выглядят сейчас Я закончил их расставлять:



Готовая статья (BL: 12-2-19)

Ясно, что вам понадобится немного контекста, прежде чем вы сможете понять, как (и почему) я добрался от пункта A до пункта B. Прежде всего, сама комната:



Комната Анны I (29-1-19)

Когда-то это была спальня моей сестры Анны. После этого он использовался как офис. Но это всегда было немного неудобно: слишком тесно для комнаты для гостей и слишком жарко и душно, чтобы с комфортом работать после обеда. Соответственно вывезли всю мебель:



Комната Анны II (29-1-19)

Первым набором книг, который я перенес туда, были мои книги по американской истории. Если вы вообще читаете этот блог, вы узнаете, что меня восхищают все аспекты гражданской войны в США, но на самом деле я неравнодушен к большинству великих американских историков-историков: Вашингтону Ирвингу, Уильяму Х. Прескотту, Фрэнсису. Паркман и их коллеги из двадцатого века: Роберт Каро, Шелби Фут, Дэвид Маккалоу, Барбара Тачман и Эдмунд Уилсон:



История Америки I (10-2-19)

Американская история II (10-2-19)

Затем в каждом из оставшихся книжных шкафов появились детские и русские книги:



Детские и русские книги (10-2-19)

Бронвин подарила мне на Рождество две красивые подставки для книг, китайского мальчика и девочку, каждая из которых читает книгу.Вопрос был в том, что между ними поставить?



Китайские подставки для книг (10-2-19)

Моя сестра особенно любила книги, издаваемые издательством «Русские иностранные языки», с их характерным дизайном обложек и очаровательно эксцентричным шрифтом:



Издательство иностранных языков II (10-2-19)

Поэтому я решил разместить все тома, которые у меня были в этой серии (включая некоторые, которые раньше принадлежали ей), и положить их на центральную пару книжных шкафов. , противопоставив тройку, поставленную у стены:



Кино и телевидение и т. Д.(10-2-19)

Братья Поуис и др. (10-2-19)

Московское издательство «Иностранные языки», основанное в 1946 году, включало в себя серию «Классиков русской литературы», наряду с советской литературой, марксистско-ленинской классикой и другими произведениями (в том числе под ласковым названием «Советская детская литература»). Библиотека для малышек »).

Переводы часто были неуклюжими и неестественными по сравнению с практичной гладкостью (скажем) версий Констанс Гарнетт, но это, казалось, только усиливало их очарование.Они выглядели так напряженно русскими , как-то. Вот список тех, что мне удалось собрать:

  1. Достоевский, Федор. Бедный народ. 1846. Trans. Лев Наврозов. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  2. Достоевский, Ф. Белые ночи / Слабое сердце / Рождественский бал и свадьба / Маленький герой. 1848, 1848, 1848 и 1857. Пер. О. Н. Шарце. Классики русской литературы. Москва: Издательство иностранных языков, н.d.



  3. Федор Достоевский: Оскорбленные и униженные (1957)
  4. Достоевский, Федор. Оскорбленные и униженные. 1861. Под ред. Ольга Шарце. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д. [1957].

  5. Достоевский, Ф. Записки из мертвого дома. 1862. Trans. Л. Наврозов, Ю. Гуральский. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  6. Достоевский, Федор.Мечта моего дяди / Несчастье / Игрок. 1859, 1862 и 1867. Пер. Айви Литвинова. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  7. Достоевский, Ф. Сон смешного человека: Наш человек Марей / Кроткий: Фантазия / Сон смешного человека: Фантазия / Степанчиково и его жители. 1876, 1876, 1877 и 1859. Пер. Ольга Шарце. Эд. Юлиус Кацер. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  8. Гоголь, Николай.Вечера у села Диканька: рассказы пчеловода Руди Панко. 1831-1832 гг. Эд. Овидий Горчаков. Иллюстрировано А. Каневским. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  9. Гоголь, Николай. Миргород: как продолжение вечеров в деревне близ Диканьки. 1835. Иллюстрировано А. Каневским. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  10. Куприн Александр. Гранатовый браслет и другие истории.Пер. Степан Апресян. Москва: Иностранные языки, д.

  11. Лермонтов Михаил Герой нашего времени. Пер. Мартин Паркер. Москва: Иностранные языки, 1956.
  12. .
  13. Пушкин, А. Сказки Ивана Белкина. 1830. Пер. Айви и Татьяна Литвиновы. Иллюстрация Д. А. Шмаринова. Классики русской литературы. М .: Иностранные языки, 1954.
  14. .
  15. Пушкин, А.С. Дубровский. 1833. Trans. Айви и Татьяна Литвиновы.Иллюстрация В. Колганова. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, 1955.
  16. .
  17. Салтыков-Щедрин Михаил. Иуда Головлев . 1880. Trans. Ольга Шарце. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  18. Толстой, Лев. Детство, отрочество, юность . 1852, 1854 и 1857. Изд. Д. Битси. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  19. Толстой, Лев.Воскресение: Роман. 1899. Пер. Луиза Мод. Эд. Л. Колесников. Иллюстрация О. Пастернака. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  20. Толстой, Лев. Короткие истории. Пер. Маргарет Веттлин. Иллюстрация В. Басова. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.



  21. Воспоминания о Льве Толстом современниками (1950-е)
  22. Веттлин, Маргарет, пер. Воспоминания о Льве Толстом современниками . Москва: Иностранные языки, д.

  23. Тургенев Иван. Зарисовки охотника . 1852. Под ред. О. Горчаков. Классики русской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  24. Тургенев Иван. Три коротких романа: Ася / Первая любовь / Весенние потоки. 1857, 1860 и 1871. Пер. Айви и Татьяна Литвиновы. Классики русской литературы. Москва: Издательство иностранных языков, н.d.



А вот список в алфавитном порядке (по автору и названию) некоторых других томов, которыми я еще не владею:

  1. Иван Бунин
    • Затененные тропы . Перевод с русского Ольги Шарце, н.д.
  2. Антон Чехов
    • Три года . c. 1950. 140 с.
  3. Гаршин В.М.
    • Аленький цветочек .1959. 179 с. Frontis автора. Иллюстрирован черно-белыми рисунками. Ткань темно-синего цвета … с красно-золотыми буквами на корешке и красным цветком на лицевой стороне.
  4. Николай Васильевич Гоголь
    • Тарас Бульба . Перевод с русского О.А. Горчаков. Дизайн: Д. Бисти (иллюстратор). c. 1958. 143 с.
  5. Николай Лесков
    • Очарованный странник и другие рассказы . Перевод Джорджа Х. Ханна. Фронтисписное фото автора. нет данных 346 с.
  6. Александр Сергеевич Пушкин [Александр Сергеевич Пушкин]
    • Капитанская дочка . 1954 г. Бумага бежевая поверх досок, корешок золоченый и титульные листы.
  7. М. Салтыков-Щедрин
    • Рассказы М. Салтыкова-Щедрина . Сборник рассказов. Перевод Дориана Роттенберга и редакция Джона Гиббонса. нет данных
  8. Лев Толстой [Лев Толстой]
    • Казаки: История Кавказа .Под редакцией Р. Даглиша. c. 1965.
    • Сказки Севастополя . В иллюстрациях Петра Павлинова. Классика русской литературы № 17. 1950 год. 154 печатных страницы текста с одной цветной пластиной и монохромными иллюстрациями на всю страницу. Твердый переплет в оригинально декорированных издательских тканевых обложках с синим утиным яйцом. Позолоченные название и авторская надпись на корешке и на верхней панели. Размер Quarto: 10 1/2 x 8 1/4 дюйма.
  9. И.С. Тургенев [Тургенев, Иван] [Иван Сергеевич Тургенев]
    • Отцы и дети .Перевод с русского Бернарда Айзекса. В иллюстрациях Константин Рудаков. 1951. 214 с. 9 с наконечниками в пластинах.


    • Иван Тургенев: Муму (1960)
    • MUMU . нет данных 78pp. «Никогда во всей литературе не было более сокрушительного протеста против жестокой тирании».
    • Накануне . 1958. Маленький фиолетовый переплет в твердом переплете с черными буквами и рисунком на обложке. 179 с.
    • Рудин . Перевод О. Горчакова. В иллюстрациях В.Свешников. Дизайн Е. Фомина. 1954 г. 138 с.



Помимо всех этих русских классиков, существовала, возможно, еще более характерная и энергичная библиотека советской литературы:

  1. Горький Максим. Детство. 1913. Trans. Маргарет Веттлин. Библиотека избранной советской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  2. Горький, Максим. Мои университеты. 1923. Пер.Хелен Альтшулер. Библиотека избранной советской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  3. Горький, Максим. Фома Гордеев. 1901. Trans. Маргарет Веттлин. Библиотека избранной советской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  4. Горький, Максим. Артамоновы. 1927. Trans. Хелен Альтшулер. Иллюстрация Д. Шмаринова. Библиотека избранной советской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  5. Рыбаков Анатолий.Кортик: История. Пер. Давид Сквирски. Иллюстрация О. Верейского. Советская литература для молодежи. М .: Иностранные языки, 1954.
  6. .
  7. Шолохов Михаил. Тихий Дон . 1926-40. 4 тт. Пер. Стивен Гарри. 1934. Переработано и дополнено Робертом Даглишем. Библиотека советской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  8. Шолохов Михаил. Поднятая целина. 1932. Пер. Р. Даглиш. 1935. Библиотека избранной советской литературы.Москва: Иностранные языки, д.

  9. Соловьев Леонид. Заколдованный принц: Вторая книга приключений Ходжи Насреддина. 1954. Trans. Бернард Айзекс. Библиотека советской литературы. Москва: Иностранные языки, 1957.
  10. .
  11. Толстой Алексей. Хромой принц: История. 1912. Пер. Леонид Ламм. Библиотека советской литературы. Москва: Иностранные языки, д.

  12. Толстой Алексей. Детство Никиты. 1920 г.Эд. К. Ю. Владимирский, В. А. Зайцев. Пер. В. Короткий. Русские читатели для начинающих. Москва: Иностранные языки, д.

  13. Толстой Алексей. Аэлита. 1923. Пер. Люси Флаксман. Эд. В. Шнеерсон. Библиотека советской литературы. Москва: Иностранные языки, д.



  14. Алексей Толстой: Аэлита (1950-е)



В 1964 году, в конце хрущевской эпохи, произошла встряска. Первоначальное издательство «Иностранные языки» с его нелепым и эксцентричным дизайном было разделено на два отдельных издательства: «Прогресс» и «Мир».Первый специализировался на литературе, часто переиздавая те же тексты, что и его предшественник, в более трезвой и официальной манере, а второй занимался научно-техническими книгами.

Вот список имеющихся у меня книг «Progress Publishers»:

  1. Достоевский, Федор. Оскорбленные и униженные . 1861. Trans. Ольга Шарце. 1957. Серия «Русская классика». Москва: Прогресс, 1976.

  2. Достоевский, Федор. Идиот .1868. Trans. Юлиус Кацер. 1971. Серия «Русская классика». 2 тт. М .: Прогресс, 1975.
  3. .
  4. Гоголь Николай. Подборка, I: из Миргорода / из Петербургских рассказов / Ревизор. Пер. Кристофер Инглиш. Русская классика. Москва: Прогресс, 1980.
  5. .
  6. Гоголь Николай. Подборка, II: Деревенские вечера под Диканькой / из Миргорода. Предисловие С. Машинского. Пер. Кристофер Инглиш и Ангус Росбург. Русская классика.Москва: Прогресс, 1981.

  7. Гончаров Иван. Та же старая история: роман. 1847. Пер. Айви Литвинова. Иллюстрировано Орестом Верейским. 1957. Серия «Русская классика». М .: Прогресс, 1975.
  8. .
  9. Горький, Максим. Письма . Пер. В. Датт. Эд. П. Кокерелл. Москва: Прогресс, 1966.

  10. Лермонтов Михаил. Избранные произведения. Пер. Мартин Паркер, Аврил Пиман, Ирина Железнова и др. Русская классика. Москва: Прогресс, 1976.

  11. Маяковский, Владимир. Стихи. Пер. Дориан Роттенберг. Иллюстрировано Владимиром Ильющенко. 1972. Библиотека советских авторов. Москва: Прогресс, 1976.

  12. Пушкин Александр. Избранные произведения в двух томах. Том первый: Поэзия. Вступительное слово А. Твардовского. 1974. Серия «Русская классика». Москва: Прогресс, 1976.

  13. Пушкин Александр. Избранные произведения в двух томах. Том второй: Прозаические произведения. Русская классика. Москва: Прогресс, 1974.




Энн Росс (1961-1991): автопортрет

Я надеюсь, что эта новая книжная комната станет достойным памятником моей замечательной (и очень скучной) сестре Анне. Он содержит множество детских книг и русских романов, которые она любила, и призван напоминать нам о ней — и, конечно же, существовать исключительно для развлечения. По-другому она бы не захотела.



Библиотечная кошка дает свое благословение

Издательство в СССР и Югославии на JSTOR

Книжное дело в Восточной Европе — крупное предприятие, по стилю и организации которого доминирует СССР.В то время как советское влияние обычно считается цензурой, это влияние привело к другим изменениям в большинстве восточноевропейских стран после их коммунизации вскоре после Второй мировой войны. Цензура существует везде, где есть коммунистическое правление, или, если на то пошло, везде, где существует единственная правящая партия. Однако влияние Советского Союза на издательское дело распространилось также на выплаты авторам, организацию издательств и распространение книг.Югославия находилась под этим влиянием до ее разрыва с Россией в 1948 году. Однако, начиная с начала 1950-х годов, книгоиздание следовало модели общих изменений в экономической и политической системах Югославии. Произошла массовая децентрализация, и постепенно была введена система рыночных цен. Моральная цензура постепенно исчезла, а политический контроль над тем, что публиковалось, был сведен к минимуму. На данный момент невозможно судить о полном влиянии этих двух существенно разных издательских систем, действующих при правительствах, контролируемых коммунистическими партиями.Однако, по мнению этого издателя, советская система способствует сохранению закрытого монолитного общества, тогда как Югославия, очевидно, способствует развитию открытого общества, которое может привести к экономической и политической демократии.

В каждом выпуске «Анналов Американской академии политических и социальных наук», редактируемом учеными и экспертами в данной области, представлены более 200 страниц своевременных и глубоких исследований по важной теме, представляющей интерес для читателей, в том числе ученых. , исследователи, политики и профессионалы.

Сара Миллер МакКьюн основала издательство SAGE Publishing в 1965 году для поддержки распространения полезных знаний и просвещения мирового сообщества. SAGE — ведущий международный поставщик инновационного высококачественного контента, ежегодно публикующий более 900 журналов и более 800 новых книг по широкому кругу предметных областей. Растущий выбор библиотечных продуктов включает архивы, данные, тематические исследования и видео. Контрольный пакет акций SAGE по-прежнему принадлежит нашему основателю, и после ее жизни она перейдет в собственность благотворительного фонда, который обеспечит непрерывную независимость компании.Главные офисы расположены в Лос-Анджелесе, Лондоне, Нью-Дели, Сингапуре, Вашингтоне и Мельбурне. www.sagepublishing.com

западных экспертов критикуют российские книги, изданные на их имена

Известные западные эксперты и журналисты обвинили российское издательство Sunday в пиратстве их работ и печати книг с использованием их имен без их разрешения или предварительного уведомления.

Журналисты Люк Хардинг, Эдвард Лукас и У.Южный эксперт по России Дональд Дженсен подтвердил The Moscow Times, что они ничего не знают о русскоязычных книгах, якобы написанных ими и выпущенных московским издательством Алгоритм.

«Абсолютно ничего не знаю об этой книге. Я не давал никакого разрешения», — сказал Лукас, автор нескольких книг о России, в письменных комментариях, когда его спросили, написал ли он книгу «Как Запад проиграл Путину». опубликовано в прошлом году компанией Algoritm. «Это явное нарушение авторских прав», — добавил он.

Все книги, о которых идет речь, входят в серию Algoritm Project «Путин», которая включает более 20 различных наименований, в которых рассматриваются различные аспекты президента России Владимира Путина и его политических взглядов.

В то время как в России действуют строгие внутренние законы об авторском праве, эта страна известна международным пиратством в отношении музыки, фильмов и книг. Офис торгового представителя США включил Россию в свой список приоритетного наблюдения в своем ежегодном отчете о наиболее серьезных нарушителях авторских прав в мире, который был опубликован в апреле под названием Special 301 Report.

Дженсен сказал, что ему ничего не было известно о книге Алгоритма «Путин и США», напечатанной ранее в этом году под его именем и доступной для покупки в московских книжных магазинах, до тех пор, пока в воскресенье с ним не свяжется The Moscow Times.

«Ого, я не написал такую ​​книгу ни на одном языке, это похоже на сборник моих комментариев [федеральной службы новостей США] к Голосу Америки (с неточным резюме)», — Дженсен, сотрудник Вашингтонской «Аналитический центр» Центра трансатлантических отношений, говорится в электронном письме.

Директор издательства «Алгоритм» Сергей Николаев по телефону в воскресенье признался, что у Хардинга, журналиста британской газеты The Guardian, не запрашивалось предварительного разрешения на использование его работ в книге 2015 года под названием «Никто, кроме Путина».

«Если он [Хардинг] появится, мы придем к какому-то соглашению и заплатим ему гонорар», — сказал Николаев.

Он отказался комментировать утверждения Лукаса или Дженсена, заявив, что не был знаком с их делами и не работал в течение нескольких дней.

Хардинг сказал в письменных комментариях, что его издатель, Guardian Faber, решит, подавать ли в суд против Algoritm, как только у них будет время для расследования.

«Впервые я услышал об этом пару недель назад, когда друг из России сказал, что заметил мою« книгу »в московском книжном магазине… обычно издатели покупают права, переводят, а затем выпускают издание», — сказал Хардинг.

На своем веб-сайте Algoritm описывает книгу под именем Хардинга как «развивающую идею» «государства мафии» (название официальной книги Хардинга) — позиция, которая, по его словам, «симптоматична для определенных кругов британских политиков и журналистов. и общественные деятели.«

Другие названия в том же собрании Algoritm включают те, которые, по всей видимости, принадлежат бывшему госсекретарю США Генри Киссинджеру, убитому российскому оппозиционному политику Борису Немцову и российским политологам Станиславу Белковскому, Андрею Пионтковскому и Владимиру Прибыловскому.

Пионтковский сказал в воскресенье, что он дал разрешение на публикацию своих работ в трех отдельных томах для Algoritm, и похвалил серию издательств о Путине. «Это хороший сериал, и они выпустили много хороших книг», — сказал он по телефону.

Algoritm, основанная в 1996 году, на своем веб-сайте описывает себя как одного из ведущих российских издателей, специализирующихся на неоднозначном политическом и социальном контенте. Он печатал произведения ряда высокопоставленных российских чиновников, включая вице-премьера Дмитрия Рогозина и националистического головореза Владимира Жириновского.

Американский журналист Майкл Бом из Москвы также утверждал, что книга под названием «Ошибка президента Путина», опубликованная под его именем, была выпущена без его ведома.

«Соглашения не было», — сказал он по телефону в воскресенье.

Бом, бывший редактор Moscow Times, сказал, что в апреле с ним связывался Algoritm по поводу возможного сотрудничества, но дискуссии закончились без подписи.

Материал в книге взят из его интервью и статей, сказал Бом, включая статьи, первоначально опубликованные на английском языке.

«Когда вы переводите чью-то работу, всегда есть риск перевода или неправильного перевода… там есть ошибки», — сказал Бом, добавив, что Алгоритм не ответил на запрос, когда он обнаружил книгу в прошлом месяце.

Глава «Алгоритм» Николаев сообщил в воскресенье в интервью радиостанции «Эхо Москвы», что издательство провело переговоры с Бомом.

«Я думаю, что мы подпишем договор, и все будет хорошо», — сказал Николаев.

Связаться с автором по [email protected]

260. В ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

Ленина: 260. В ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
260

Кому: ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

Написано: 11 декабря 1920 г.
Опубликовано: Впервые опубликовано в 1921 году в журнале Жизнь No.1. Распечатано с оригинала.
Источник: Ленин Собрание сочинений , г. Издатели Прогресс, [1976], Москва, Том 35, стр. 466.
Перевод: Эндрю Ротштейн
Транскрипция \ Разметка: Р. Цымбала
Общественное достояние: Ленинский Интернет-архив. Вы можете свободно копировать, распространять, отображать и выполнять эту работу, а также создавать производные и коммерческие работы. Пожалуйста, укажите «Марксистский Интернет. Архив »в качестве источника.• ПРОЧТИ МЕНЯ


Пожалуйста сообщите мне (1) существует ли в государстве Издательство общей практики, при котором, когда издаются любые книги или брошюры без исключения, записано:

(а) подпись члена Правления Издательство, отвечающее за редакцию надзор за публикацией, о которой идет речь;

(б) подпись фактического редактора текста;

(c) подпись ответственного корректора или издатель или типограф.

(2) Если нет, то какие возражения есть против такой системы? Какие есть настоящие средства наблюдения?

(3) Информация о брошюре в соответствии с § 1:

{{ О концессиях. Постановление Совета Народных Комиссаров, 23 ноября 1920 г. Текст Указа. Единицы для Концессия. Карты. Государственное издательство. 1920. [1]

Государственная типография (бывшая Сытина), Пятницкая, 71, Москва, 1920.


Банкноты

[1] Это письмо, копия которого была отправлена ​​Ю.А. Преображенский, было написано, видимо, потому, что Ленин заметил упущения в корректура брошюры О концессиях . Постановление Совета Наркома от 23 ноября 1920 г. . Текст Указа . Единиц в концессию . Карты , присланные ему для осмотр.


.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *