«Писательство – всё же это высшая форма творчества!», – интервью с Натальей Зыховской
Россия на протяжении многих веков славится известнейшими поэтами, очеркистами и романистами, за счет которых русская литература плотно вошла в историю мирового творчества.
Профессор кафедры «Русский язык и литература» Института социально-гуманитарных наук Наталья Зыховская рассказала, кто такой писатель, какими качествами он должен обладать.
– Писатель – это профессия или творчество?
− Есть разные мнения по этому вопросу. Конечно, существуют учебные заведения, где люди могу получить профессию писателя. Но будут ли эти писатели «настоящими»? Раньше, например, были союзы писателей, которые давали своим членам право называться писателями, но еще Михаил Булгаков в «Мастере и Маргарите» критиковал подобные союзы. Я считаю, что можно обучить способного человека любому ремеслу. Есть много интересных писателей, но настоящий писатель (гениальный писатель) – это писатель на все времена. Значит, писательство – это всё же это высшая форма творчества, ведь художник, подобно Богу, творит свой мир из небытия и вынуждает нас годами или даже всю жизнь жить под впечатлением от погружения в эти миры.
– Какими качествами и умениями нужно обладать, чтобы написать книгу?
− Кроме владения языком, нужно уметь, как говорили романтики, заражать (как инфлюэнцею) читательское воображение. А также удерживать этот внутренний читательский огонь.
– Как Вы относитесь к том, что сейчас появилась новая мода, связанная с написание книг: многие звезды шоу-бизнеса и политики написали даже не по одной. Можно ли современных авторов считать настоящими писателями?
−Автр может считаться «настоящим» писателем только, когда его книга или книги пройдут проверку временем (это как минимум 50 лет). только по истечении этого времени будет понятно, «настоящий» он или нет. Другого способа понять степень гениальности автора нет.
– Есть ли в писательстве такое понятие как «профессионал» и «любитель»?
− Думаю, что эти понятия не имеют отношения к писательству. Сейчас появилось много людей, которые испытывают потребность писать, и я считаю, что это хорошо, пусть лучше пишут, чем, скажем, воюют. Если ты любишь писать – ты любитель, если не можешь не писать – это уже говорит о более высоких запросах. А если серьезно, то степень того, что писатель настоящий – не вполне измеряемая категория, связанная с самобытностью, оригинальностью, и тем вкладом в мировой литературный процесс, который оценят только потомки.
– Назовите ТОП-5 своих любимых книг
− Лев Толстой «Война и мир», Джеймс Джойс «Улисс», Вирджиния Вулф «На маяк», Оруэлл «1984», Патрик Зюскинд «Парфюмер».
Писатели о литературе
См также статьи.
Литературная матрица. XIX век. СПб.: Лимбус Пресс, 2010. 464 с.
Литературная матрица. XX век. СПб.: Лимбус Пресс, 2010. 792 с.
Современные писатели и поэты размышляют о русских классиках, чьи произведения входят в школьную программу по литературе.
В новом томе прославленной «Литературной матрицы» освещается русская литература советской эпохи, которая до сих пор остается наиболее спорным периодом развития отечественной словесности. Авторов этой книги, что принципиально важно, интересуют не антисоветские, подпольные, неподцензурные писатели, но именно официально признанные, имевшие тиражи, премии или даже посты в соответствующих организациях советские писатели в диапазоне от Гайдара и Н. Островского до Трифонова и Сосноры. Как и предыдущие выпуски, книга предназначена для всех, кто интересуется историей русской литературы, но в особенности — для старшеклассников и студентов вузов.
Быков Д. Советская литература. М.: ПрозаиК, 2012. 416 с.
В новую книгу Дмитрия Быкова вошло более тридцати очерков о советских писателях (от Максима Горького и Исаака Бабеля до Беллы Ахмадулиной и Бориса Стругацкого) – «о борцах и конформистах, о наследниках русской культуры и тех, кто от этого наследия отказался». В основу книги были положены материалы уроков для старшеклассников и лекций для студентов МГИМО — помимо интенсивной писательской и журналистской работы Д.Быков ведет и плодотворную педагогическую деятельность. Содержание, рецензии читателей. Рецензия
Доступно в РНБ: 2013-3/26398; Зал филологии, педагогики и искусства (Моск. пр.) Л1 Ш5(2=Р)7/Б-953
Немзер А. Замечательное десятилетие русской литературы. – М.: Захаров, 2003. – 608 с.
Книга известного критика Андрея Немзера посвящена русской словесности рубежа XX-XXI веков. В отличие от многих коллег, автор убежден, что в эти годы наша литература отнюдь не умерла, но обрела достойное новое качество. Среди героев книги и писатели старшего поколения (Инна Лиснянская, Георгий Владимов, Леонид Зорин, Семен Липкин, Владимир Маканин, Александр Солженицын), и те, кто заговорил в полный голос лишь в последнее десятилетие (Марина Вишневецкая, Вера Павлова, Ольга Славникова, Андрей Дмитриев, Тимур Кибиров, Алексей Слаповский, Сергей Солоух, Михаил Успенский). Пристальное внимание уделяет Немзер «культовым» авторам новейшей поры (Татьяна Толстая, Борис Акунин, Виктор Пелевин, Владимир Сорокин). Включенные в «Замечательное десятилетие» журнальные статьи и газетные рецензии Немзера не раз вызывали полемические отклики, а их автор порицался за постмодернизм, консервативность, отсутствие идей, идеологическую одержимость, эстетство, публицистичность, описательность, легкомыслие и занудство. Книга адресована всем, кому интересно, что же все-таки происходит в современной русской литературе.
Доступно в РНБ: в Универсальный читальный зал (Л2 Ш5(2=Р)7/Н-501 )
Прилепин З. Книгочет. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями. — М.: Астрель, 2012. — 444 с.
«Книгочет: Пособие по новейшей литературе, с лирическими и саркастическими отступлениями» — это авторский взгляд прозаика, поэта и журналиста Захара Прилепина, много лет ведущего литературные колонки в «Новой газете», «Медведе», «Русском журнале».
«Иерархии в современной литературе сложились при минимальном участии самих литераторов. Приложили руку кто угодно — ведущие литературных колонок в изданиях для коммерсантов и глянцевых журналах, меценаты, словоохотливые ЖЖ-юзеры…
Доступно в РНБ :
Прилепин З. Именины сердца. Разговоры с русской литературой. М.: АСТ, Астрель, 2009. 412 с.
Захар Прилепин, прозаик и публицист, лауреат «Национального бестселлера», «провел ряд бесед» как с живыми классиками русской литературы, так и с литераторами молодыми — с Александром Прохановым, Леонидом Юзефовичем, Александром Кабаковым, Евгением Поповым, Михаилом Елизаровым, Михаилом Тарковским, Павлом Крусановым, Алексеем Варламовым, Алексеем Ивановым, Сергеем Лукьяненко, Денисом Гуцко, Максимом Амелиным, Романом Сенчиным, Германом Садулаевым, Львом Данилкиным, Александром Гарросом, Анной Козловой, Сергеем Шаргуновым…
Доступно в РНБ: в Русский книжный фонд (Моск. пр.) (2009-3/32194 ) и других местах хранения
Черняк М.А., Саргсян М. Селфи на фоне эпохи: библионавигатор по современной литературе : учебное пособие / М. Черняк, М. Саргсян. – Москва: РШБА, 2020. – 352 с. – (В помощь педагогу-библиотекарю) (Профессиональная библиотека школьного библиотекаря : приложение к журналу «Школьная библиотека». Серия 1 ; вып. 2).
Анализ формирующихся в последние годы разнообразных авторских стратегий и выявление социокультурных причин их появления помогут не только ориентироваться в современном литературном процессе, но и понять закономерности развития культуры XXI века. Основной целью пособия является развитие у читателей восприимчивости к современной литературе, умения ориентироваться в новинках литературы, способности к интерпретации различных текстов художественной литературы. Калейдоскоп мнений современных критиков даст возможность составить свое представление о современной литературе.
Юзефович Г. Таинственная карта. Неполный и неокончательный путеводитель по миру книг. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2020.
Галина Юзефович к исходу «десятых» стала, пожалуй, самым популярным книжным обозревателем в России. Она успевает вести еженедельную колонку на «Медузе» и 40-тысячный блог в фейсбуке, записывать подкаст «Книжный базар» и выступать с публичными лекциями, воевать с отечественными фантастами и соблазнять пирогами подписчиков своего инстаграма, читать курс современной литературы в Высшей школе экономики и обсуждать книги с предпринимателями в Бизнес-школе «Сколково», но главное — неустанно и вдохновенно рассказывать о чтении.
Если вы хотите, чтобы ваше путешествие по книжному миру стало настоящим приключением — не забудьте взять с собой «Таинственную карту»: в ней хватает и увлекательных маршрутов, и кладов с литературными сокровищами.
«Галина Юзефович — первая, кто стал писать о прочитанном не для себя, а для читателей. Первая, кто стал рецензировать то, что ей самой понравилось, чтобы и других своей симпатией заразить, — а не для того, чтобы огнем и мечом зачистить мировую литературу от самозванцев и бездарностей. В конце концов я, как читатель, хочу, чтобы мне просто посоветовали — что там, в этом безбрежном океане слов, есть хорошего и мне еще неизвестного. И Галина Юзефович справляется с этим до того хорошо, что сама уже стала ролевой моделью для нового поколения критиков». Дмитрий Глуховский
«Галина Юзефович — один из лучших проводников по бесконечному лабиринту книжного мира. Ее рецензии увлекательны и завлекательны, остроумны и беспощадны, и — удивительно своевременны. Такого гида поискать надо!» Алёна Долецкая
Бегбедер Ф. Конец света: первые итоги. — СПб.: Азбука, 2014. – 448 с.
Французский писатель Фредерик Бегбедер, известный у нас романом «99 франков» о неприглядной подноготной рекламного бизнеса, составил свой топ-100 лучших книг ХХ века. Сказалось прошлое рекламщика, и для сборника статей о своих любимых книжках писатель выбрал пронзительное и пафосное позиционирование. «Конец света», обозначенный в заглавии, ― это конец эры бумажных книг. Приход цифровых носителей Бегбедер громко и драматично объявляет смертью литературы и призывает скорее взять в руки настоящую «материальную» книгу, а лучше сразу 100. Делает он это так рьяно («Электронная книга превращает нас в пресыщенных потребителей, рассеянных роботов, нетерпеливых щелкунов с пультом или мышью в руках»), что от сборника ждешь лишь слезливых эссе и литературных нравоучений экзальтированного субъекта. И ошибаешься: закончив в истерическом предисловии продвигать книгу, Бегбедер оказывается адекватным и убедительным литературным критиком, а его отзывы ― содержательными короткими рецензиями. В хит-параде встречаются, конечно, зачитанные классики, про которых писателю добавить особо нечего (Сэлинджер, Хемингуэй, Гессе), но много и не слишком известных у нас европейских и, в частности, французских современных авторов.
Французский писатель, журналист и критик Фредерик Бегбедер, хорошо известный российским читателям своими ироничными, провокационными романами, комментирует пятьдесят произведений, названных французами лучшими книгами XX века.
Пятьдесят кратких, но емких и остроумных эссе, представляющих субъективную (а как же иначе!) точку зрения автора, познакомят читателя с «программными» произведениями минувшего столетия. Содержание. Рецензии
Доступно в РНБ: Русский книжный фонд (Моск. пр.) (2008-3/38441 )
Брэдбери Рэй: Дзен в искусстве написания книг. М.: Эксмо, 2014. (Интеллектуальный бестселлер)
«Каждое утро я вскакиваю с постели и наступаю на мину. Эта мина — я сам», — пишет Рэй Брэбери, и это, пожалуй, и есть квинтэссенция книги. Великий Брэдбери, чьи книги стали классикой при жизни автора, пытается разобраться в себе, в природе писательского творчества. Как рождается сюжет? Как появляется замысел? И вообще — в какой момент человек понимает, что писать книги — и есть его предназначение?
Но это отнюдь не скучные и пафосные заметки мэтра. У Брэдбери замечательное чувство юмора, он смотрит на мир глазами не только всепонимающего, умудренного опытом, но и ироничного человека. Так, одна из глав книги называется «Как удерживать и кормить Музу».
Кстати, ответ на этот вопрос есть в книге, и он прост — чтобы удерживать Музу, надо жить с увлечением и любить жизнь, прислушиваться к ней и к самому себе. Эссе Рэя Брэдбери. Рецензии с LiveLib.
Кинг С. Как писать книги. М.: АСТ, 2016. 320 с.
Это — пожалуй, самая необычная из книг Стивена Кинга. Книга, в которой автобиографические, мемуарные мотивы соседствуют не только с размышлениями о писательском искусстве вообще, но и самыми настоящими «профессиональными советами тем, кто хочет писать, как Стивен Кинг».
Как формируется писатель? Каковы главные «секреты» его нелегкого «ремесла»? Что, строго говоря, вообще необходимо знать и уметь человеку, чтобы его творения возглавляли международные списки бестселлеров?
Вот лишь немногие из вопросов, на которые вы найдете ответы в этой книге. Вы действительно «хотите писать, как Стивен Кинг»? Тогда не пропустите эту книгу.Книга состоит из двух частей: «Жизнеописание» (автобиография) и «Что такое писательство» (советы начинающим авторам). В первой части Кинг рассказывает о наиболее ярких событиях своей жизни, начиная с двухлетнего возраста. При этом большое внимание уделяется детству и школьным годам, что позволяет понять, какие события в личной жизни повлияли на формирование Кинга как писателя. Во второй части книги Кинг даёт практические советы писателям, приводя хорошие и плохие, по его мнению, примеры (отрывки) как из существующих литературных произведений известных авторов, так и из несуществующих произведений (написанные им самим). Переиздана в 2018.
Кэмерон Д. Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни. М.: Livebook, 2015. 304 с.
Джулия Кэмерон — преподаватель, поэт, писатель, журналист, известный драматург и киносценарист. Известность в России Кэмерон принесла книга «Путь художника», самый популярный учебник по раскрытию творческих способностей в любом человеке.
Пишете вы по любви или за деньги, чтобы сбежать от действительности, заземлиться, настроиться, отстраниться, — это занятие может и должно приносить чистое наслаждение. Неважно, хотите ли вы написать главный роман этого века или ведете личный дневник о событиях дня, эта книга вложит перо вам в руку. Для всех пишущих людей книга Джулии Кэмерон станет незаменимым советчиком и, вместо правил орфографии и пунктуации, расскажет про то, как найти в себе слова, завоевать их доверие и выразить на бумаге любые образы, события и чувства.
Кэмерон предлагает читателям не только теоретические знания, но и множество увлекательных упражнений и рекомендаций, опробованных ею на практике.
Издательством Livebook продано более 175 000 экземпляров книг Джулии Кэмерон. Переиздана в 2020.
М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014
Если вы пробовали написать роман или хотя бы короткий рассказ, то наверняка знаете, как это может быть сложно.
Трудности и сомнения, с которыми сталкиваются за письменным столом и опытные, и начинающие авторы, одинаковы. Но те, кто уже получил признание и прошел большой путь, знают, как с ними бороться.
В этой книге собраны откровенные истории двадцати признанных авторов. В своих рассказах, иногда забавных, иногда грустных, они делятся советами и секретами писательского ремесла, рассказывают, что любят в своей профессии, а что — нет, и, главное, объясняют, зачем и как они пишут книги.
Эти авторы научились сами и расскажут вам, как обрести вдохновение и начать свой путь, преодолеть творческий кризис, найти баланс между литературой и коммерцией, выработать и сохранить собственный стиль. Очень разные, эти двадцать писателей сходятся тем не менее в одном: хорошо писать — колоссальный труд, но не писать они не могут. Если и вы чувствуете то же самое, эта книга для вас.
Миллер Г. Книги в моей жизни. М.: Пушкинская библиотека, Б.С.Г.-Пресс, 2001. 540 с.
В произведении, давшем название этому тому, Генри Миллер повествует о своих литературных пристрастиях, говорит о любимых книгах и даже приводит весьма объемный их список. Вкусы Миллера могут показаться парадоксальными: элитарные Гамсун и Пруст здесь мирно уживаются с популярными Вальтером Скоттом и Райдером Хаггардом — но тем интереснее аргументация писателя. Заключают том биография Артюра Рембо `Время убийц` и несколько небольших эссе, посвященных близким друзьям Миллера, таким как Ганс Райхель или Анаис Нин. Большинство миллеровских текстов, вошедших в книгу, переведены на русский язык впервые.
Содержание:
Книги в моей жизни (переводчик: Елена Мурашкинцева) c. 5-364
Время убийц (переводчик: Инна Стам) c. 365-474
Un etre etolique (переводчик: Лариса Лебедева) c. 475-496
Ганс Райхель (переводчик: Лариса Лебедева) c. 497-504
Защита свободы чтения (переводчик: Лариса Лебедева) c. 505-516
Комментарии Комментарии c. 517-538
Уистен Хью Оден. «Чтение. Письмо. Эссе о литературе». Издательство Ольги Морозовой. М., 2016
Сборник литературных эссе Одена, изданный вслед за «Застольными беседами с Аланом Ансеном», в сущности, продолжает нежно любимый Оденом жанр table talk (каждый студент знал, в каком именно кафе можно найти мэтра, чтобы поболтать с ним о Шекспире за рюмкой хереса): «Единственный вид устной речи, приближающийся к поэтическому идеалу символизма, — вежливый застольный разговор». Собеседник в эссе, конечно, воображаемый, но он всегда рядом с Оденом, как его знаменитый саквояж с мини-баром.Помимо «персональных» эссе («Отелло» с точки зрения Яго, судебное разбирательство над Йейтсом, не лишенный приятности для русского читателя восторженный текст о Бродском), в книгу включены две важнейшие работы — «Чтение» (о читателях) и «Письмо» (о писателях). Читателям Оден сходу дает совет не рассуждать об искусстве до сорока лет («Юность ест и читает то, что советует авторитет, поэтому иногда ей приходится обманывать себя, притворяться, что она любит оливки и „Войну и мир“ больше, чем в действительности»), только со временем «удовольствие становится тем, чем было для нас в детстве, — верным критерием высокого качества книги». Рецензентам и критикам (как одной из разновидностей читателей) поэт советует не тратить свое время на обсуждение плохих книг: «Есть книги незаслуженно забытые, но нет ни одной, которую бы мы незаслуженно помнили». Вместе с писателями Оден сетует на то, что в течение многих веков на творческой кухне появилось не так уж много усовершенствований: алкоголь, табак, кофе да бензедрин.Оден фиксирует общее пространство, в котором встречаются и взаимодействуют писатель и читатель: это язык, работа с ним и ответственность за него («язык — общая собственность лингвистической группы»), а единственное зло, связанное с литературой, — «порча языка». Поэтому Оден предлагает читателям и писателям совместную языковую практику: писателям — перепечатывать рукописный текст на пишущей машинке, чтобы взглянуть на него отстраненно и самокритично; читателям же делать обратное — переписывать чужой текст от руки, чтобы проверить его качество («рука постоянно ищет повод остановиться»).И закончить рецензию непременно стоит цитатой, где Оден говорит о рецензиях и роли в них цитат: «Любой рецензент в данный момент образованнее, чем его читатель, ибо он читал книгу, которую обозревает, а читатель — нет. Но, когда мы читаем образованного критика, больше пользы приносят выбранные им цитаты, чем его комментарии» (©Арзамас). Рецензия.
Книга Айн Рэнд «Искусство беллетристики» — это курс об искусстве беллетристики, прочитанный ею в собственной гостиной в 1958 году, когда она находилась на пике творческой активности и была уже широко известна. Слушателями Айн Рэнд были два типа «студентов» — честолюбивые молодые писатели, стремящиеся познать тайны ремесла, и читатели, желающие научиться глубже проникать в «писательскую кухню» и получать истинное наслаждение от чтения.
Именно таким людям прежде всего и адресована эта книга, где в живой и доступной форме, но достаточно глубоко, изложены основы беллетристики. Каждый, кто пробует себя в литературе, или считает себя продвинутым читателем, раскрыв книгу, узнает о природе вдохновения, о роли воображения, о том, как вырабатывается авторский стиль, как появляется художественное произведение.
Хотя книга прежде всего обращена к проблемам литературы, она тесно связана с философскими работами Айн Рэнд и развивает ее основные идеи об основополагающей роли разума в человеческой жизни, в том числе и в творчестве.
В этих эссе Умберто Эко рассуждает о книгах и как романист, и как публицист, и как и ученый, тем самым обеспечивая читателю захватывающее интеллектуальное приключение.
Эта удивительная книга позволяет по-новому взглянуть на литературные шедевры прошлого, выяснить практическое значение художественного слова в нашей жизни и приоткрыть тайны писательского мастерства.
Об авторе:
Умберто Эко (1932-2016) — знаменитый на весь мир итальянский писатель, ученый, историк культуры, философ, лингвист, преподаватель, член ведущих мировых академий, лауреат крупнейших премий мира, кавалер Большого креста и Почетного Легиона, основатель научных и художественных журналов. Эко был одной из главных фигур современного литературного процесса, его творческое наследие огромно, а вклад в науку бесценен.
Может, название «О литературе» и не самое заманчивое, но за ним стоит целый мир, не увидев которого мы бы очень много потеряли. — The Guardian. О книге.
См. также статьи.
Писатели о творчестве и себе самих
Политика публикации отзывов
Приветствуем вас в сообществе читающих людей! Мы всегда рады вашим отзывам на наши книги, и предлагаем поделиться своими впечатлениями прямо на сайте издательства АСТ. На нашем сайте действует система премодерации отзывов: вы пишете отзыв, наша команда его читает, после чего он появляется на сайте. Чтобы отзыв был опубликован, он должен соответствовать нескольким простым правилам:
1. Мы хотим увидеть ваш уникальный опыт
На странице книги мы опубликуем уникальные отзывы, которые написали лично вы о конкретной прочитанной вами книге. Общие впечатления о работе издательства, авторах, книгах, сериях, а также замечания по технической стороне работы сайта вы можете оставить в наших социальных сетях или обратиться к нам по почте [email protected].
2. Мы за вежливость
Если книга вам не понравилась, аргументируйте, почему. Мы не публикуем отзывы, содержащие нецензурные, грубые, чисто эмоциональные выражения в адрес книги, автора, издательства или других пользователей сайта.
3. Ваш отзыв должно быть удобно читать
Пишите тексты кириллицей, без лишних пробелов или непонятных символов, необоснованного чередования строчных и прописных букв, старайтесь избегать орфографических и прочих ошибок.
4. Отзыв не должен содержать сторонние ссылки
Мы не принимаем к публикации отзывы, содержащие ссылки на любые сторонние ресурсы.
5. Для замечаний по качеству изданий есть кнопка «Жалобная книга»
Если вы купили книгу, в которой перепутаны местами страницы, страниц не хватает, встречаются ошибки и/или опечатки, пожалуйста, сообщите нам об этом на странице этой книги через форму «Дайте жалобную книгу».
Недовольны качеством издания?
Дайте жалобную книгу
Если вы столкнулись с отсутствием или нарушением порядка страниц, дефектом обложки или внутренней части книги, а также другими примерами типографского брака, вы можете вернуть книгу в магазин, где она была приобретена. У интернет-магазинов также есть опция возврата бракованного товара, подробную информацию уточняйте в соответствующих магазинах.
6. Отзыв – место для ваших впечатлений
Если у вас есть вопросы о том, когда выйдет продолжение интересующей вас книги, почему автор решил не заканчивать цикл, будут ли еще книги в этом оформлении, и другие похожие – задавайте их нам в социальных сетях или по почте [email protected].
7. Мы не отвечаем за работу розничных и интернет-магазинов.
В карточке книги вы можете узнать, в каком интернет-магазине книга в наличии, сколько она стоит и перейти к покупке. Информацию о том, где еще можно купить наши книги, вы найдете в разделе «Где купить». Если у вас есть вопросы, замечания и пожелания по работе и ценовой политике магазинов, где вы приобрели или хотите приобрести книгу, пожалуйста, направляйте их в соответствующий магазин.
8. Мы уважаем законы РФ
Запрещается публиковать любые материалы, которые нарушают или призывают к нарушению законодательства Российской Федерации.
Грамотно ли выражение «поэты и писатели»
В последнее время очень часто используется выражение «поэты и писатели». Существует масса творческих объединений, названия которых включают вышеприведенную конструкцию. Ее можно встретить и в обращениях Союза писателей России, например в этом поздравлении –
«Дорогие поэты и писатели! Коллектив Московской городской организации Союза писателей России и НП «Литературная Республика»от всей души поздравляет Вас с Новым 2014 годом и Рождеством! Пусть в год Лошади (Пегаса) Вам сопутствуют творческое вдохновение, новые книги, литературные победы, а также счастье, здоровье и удача! До новых встреч в Новом Году! Коллектив МГО СПР и НП «Литературная Республика»»
Правильно ли это? По моему первому, не подкрепленному ничем кроме личного опыта и интуиции мнению – нет. Для меня поэт – стихотворец, писатель, пишущий стихи. Соответственно, прозу пишет прозаик, писатель, специализирующий
Но для того, чтобы решить, правильно, или неправильно, мое частное мнение недостаточно. Для этого есть словари, различные руководства, есть множество специалистов. Для непредвзятого анализа необходимо обратиться к ним. Это особенно важно в нашу пору усиливающейся хронической неграмотности, когда грамматический ляпсус свободно появляется и в объявлении, и на странице газеты, и в научном труде, и в художественной (!) литературе, — так, что уже и себе перестаешь доверять. Итак, рассмотрим по порядку значение слов «поэт», «писатель» и «прозаик»
Поэт
Толковый словарь Ушакова дает два значения слова: 1) писатель-художни
Такой результат вызван широким значением самого слова «поэзия». Мы можем говорить, например, о поэзии русского пейзажа, о поэзии этюдов Шопена, понимая здесь поэзию как чувство прекрасного. Тем не менее, результат ясен. Поэт – это писатель, пишущий стихи.
Толковый словарь Ожегова тоже дает два значения: 1) писатель — автор стихотворных, поэтических произведений. Пушкин великий русский поэт. Поэт родной природы; 2) человек, который наделён поэтическим отношением к окружающему, к жизни. Поэт в душе. Поэт по натуре. Поэт в своём деле.
И здесь мы тоже видим, что поэт рассматривается как литератор (писатель) пишущий стихи.
Толковый словарь Дмитриева предлагает следующие определения: 1) поэт — это тот, кто создаёт стихотворные произведения; 2) поэтом могут называть автора любого художественного произведения, отличающегося яркой образностью.
Стоит обратить внимание, что определение поэта как особого писателя одинаково во всех трех случаях.
Современный толковый словарь русского языка Ефремовой предлагает следующие ответы: 1) автор поэтических произведений; писатель-художни
А вот еще в дополнение. Исторический словарь галлицизмов русского языка дает следующее: 1). устар. Писатель вообще, творец художественных ,поэтических произведений (независимо от жанра). «Господа стихотворцы и прозаики, одним словом поэты, в конце прошедшего столетия и даже в начале нынешнего сного выезжали на страстной и верной супружеской любви горлиц.» С. Аксаков. Записки ружейного охотника. «Вся судьба моя зависит от успеха романа! Ох, трудно быть поэтом при таких условиях!» 18.2. 1868. Из письма Достоевского Майкову. 2). Автор стихотворных поэтических произведений.
Наконец, словарь иностранных слов русского языка определяет поэта так: 1) художник, одаренный творчеством и чувством изящного; 2) стихотворец.
Итак, поэт – это писатель, пишущий стихи, или стихотворец.
Писатель
Толковый словарь Ушакова: писатель — человек, пишущий литературные произведения.
Толковый словарь Ожегова: писатель — человек, который занимается литературным трудом, пишет художественные литературные произведения.
Толковый словарь Дмитриева: писатель — это тот, кто создаёт прозаические литературные произведения.
До сих пор все было хорошо, но вот в толковом словаре Дмитриева встречаем иное определение. Дмитриев отождествляет понятия «писатель» и «прозаик», противопоставляя таким образом «писателя» и «поэта». В его словаре «писатель» и «поэт» равновелики, соответственно, получается, что Дмитриев допускает и возможность словосочетания «поэты и писатели».
Современный толковый словарь русского языка Ефремовой: писатель — человек, пишущий литературные произведения.
Итак, мнения разделились. Чтобы прояснить ситуацию, надо рассмотреть еще одно слово
Прозаик
Толковый словарь Ушакова. Прозаик: 1) писатель, пишущий прозою; антоним — стихотворец, поэт. О чем, прозаик, ты хлопочешь? «Давай мне мысль, какую хочешь: ее с конца я завострю, летучей рифмой оперю.» Пушкин; 2) перен. Человек с мелочными, узко практическими интересами.
Толковый словарь Ожегова. Писатель, автор произведений в прозе.
Толковый словарь Ефремовой. 1. Писатель, пишущий прозой. 2. перен. Тот, кто лишен возвышенных интересов, занят повседневной, бытовой материальной стороной жизни.
Наконец, самое интригующее. Толковый словарь Дмитриева не содержит слова «прозаик»… Что делать? Возьмем еще несколько словарей.
Исторический словарь галлицизмов русского языка. Прозаик — писатель, пишущий прозой (противопол.: стихотворец).
Словарь иностранных слов русского языка. Прозаик — (лат. prosaicus). 1) писатель, пишущий прозою. 2) человек чуждый мечтательности, отличающийся утилитарным взглядом на вещи.
И последнее. Словарь синонимов русского языка. Прозаик — беллетрист, прозаист, писатель. Здесь, как и в словаре Дмитриева, появляется отождествление понятий «писатель» и «прозаик».
Остается сделать выводы:
1. У специалистов по русскому языку нет общего мнения по данному вопросу. Большинство справочников и словарей русского языка различают понятия «писатель» и «прозаик», однако в некоторых трудах (Толковый словарь Дмитриева, Словарь синонимов русского языка) они отождествляются.
2. При отсутствии единого мнения невозможно с абсолютностью доказать правильность одной из точек зрения. Можно лишь апеллировать к мнению большинства, которое сводится к тому, что выражение «поэты и писатели» сочетает в себе понятия разного порядка и дать рекомендацию его не использовать. Но следует ожидать возражений со стороны оппонентов, которые не замедлят воспользоваться закрепленной в словаре Дмитриева противоположной точкой зрения.
Список литературы
Абрамов Н.А. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. М.: Русские словари, 1999.
Дмитриев Д.В. Толковый словарь русского языка. Издательс
Епишкин Н.И. Исторический словарь галлицизмов русского языка. Словарное издательство ЭТС, Москва, 2010.
Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь русского языка: В 3 т. — М.: АСТ, Астрель, Харвест, 2006.
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Изд-во: М.: ИТИ Технологии, 2006.
Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Материалы для лексической разработки заимствованных слов в русской литературной речи. Составлен под ред. А. Н. Чудинова. Издание третье. СПб., издание В. И. Губинского, 1910.
Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. – М.: ООО «Издательство Ас
… мать!» – Weekend – Коммерсантъ
Международный день писателя, который отмечается в начале марта, в этом году, как обычно, почти не отмечался. Странно, что такой праздник вообще существует, потому что — если верить самим писателям — профессия обрекает их на бесконечные мучения. Она вызывает боль, стыд, скуку, тошноту и бессонницу. От нее выпадают зубы и волосы. Это пытка и каторга. Weekend изучил, как сильно страдали великие писатели, когда дело доходило до работы, чтобы поздравить если не их самих, то хотя бы их читателей: кому муки творчества, а нам — сплошной праздник
Говорят, труден только первый шаг. Вот уж не думаю. Кажется, «первые главы» я могу писать до бесконечности. И ведь сколько их уже понаписал! <…> что делать дальше, я представляю себе крайне слабо. Джон Рональд Руэл Толкин
Это похоже на самоистязание. Зачем я полез в это каторжное писательское дело! Не понимаю! Я мог, как мой отец, заняться сельскохозяйственными машинами, разными молотилками и веялками Маккормика. Исаак Бабель
Когда пишу, я чувствую себя безруким безногим человеком с карандашом во рту. Курт Воннегут
Стихов писать не могу — даже смешно о них думать. Ненавижу свое декадентство. <…> как только запишу декадентские стихи (а других — не смогу) — так и налгу. В голове много глупостей и гадостей. Александр Блок
Не знаю, что писать после деепричастия, не подберу никак главного предложения, хоть и литератор. Антон Чехов
Я начинаю писать и впадаю в то состояние, в котором находилась на протяжении двух месяцев истерии: слабость, бешеная обида на все вокруг, ночи без сна, усталость с самого утра, нервы на пределе. <…> Понятия не имею, с чего начать. Сильвия Плат
Написание [романа] — ужасное занятие, во время которого частенько выпадают волосы и гниют зубы. Фланнери О’Коннор
Мы знали с детства, что такое труд. Но никогда не представляли себе, как трудно писать роман. Если бы я не боялся показаться банальным, я сказал бы, что мы писали кровью. Мы уходили из Дворца Труда в два или три часа ночи, ошеломленные, почти задохшиеся от папиросного дыма. Мы возвращались домой по мокрым и пустым московским переулкам, освещенным зеленоватыми газовыми фонарями, не в состоянии произнести ни слова. Иногда нас охватывало отчаяние. Евгений Петров
Не клеится, не пишется, не хочется. Михаил Салтыков-Щедрин
Стал мучительно сочинять стихи о России, о «культуре», об «изгнанье». <…> Выплывают какие-то отдельные глуповатые образы: «и уходит / аллея кипарисовая в море…» или «в Богемии есть в буковом лесу / читальня…», и мне делается тошно, оскомина, муть в голове, всплывают старые, давным-давно употребленные сочетанья слов… Мне нужно ухватиться за какое-то виденье, углубиться в него — а сейчас передо мной проносятся только поддельные виденья; раздражают ужасно. Владимир Набоков
Ей-богу, не могу писать, кажется, как будто на каждой руке по четыре пуда тяжести. Право, не подымаются. <…> Ни о чем не могу думать, ничто не идет в голову. Николай Гоголь
Писать нечего <…>. Успокаивает лишь мысль о людях, которые страдают сильнее меня. Вирджиния Вулф
Я просто сижу перед печатной машинкой и тихонько матерюсь. Пелем Гренвилл Вудхаус
Когда я пишу, я не думаю о читателе. Я думаю: «Когда же этот п… с двадцать второго этажа перестанет сверлить стену?» Это когда я в Москве. Родина знает, как закалить своих сынов. Виктор Пелевин
Я два месяца просидел над рассказиком для журнала, хотя наперед знал, что, кончив, выброшу его в корзину. Что там, сгорел бы поскорее этот дом со всеми моими рукописями, а еще лучше — и со мною. Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Я болен, писать хочется — да сам не свой. <…> От прозы меня тошнит. Александр Пушкин
Я думала, соображала — тщетно. Я ощущала ту опустошающую неспособность придумывать, которая и есть главная беда писателя, когда тупое молчание становится ответом на его тревожные призывы. «Сочинила историю?» — спрашивали меня каждое утро, и каждое утро я была вынуждена отвечать унизительное «нет». Мэри Шелли
Никакого сочинения в голове не имеется. Я начал было одну главу следующими (столь новыми) словами: «В один прекрасный день» — потом вымарал «прекрасный» — потом вымарал «один» — потом вымарал всё и написал крупными буквами: мать! да на том и покончил. Иван Тургенев
Для меня работа писателя — это когда надо стиснуть зубы и медленно двигаться вперед: терпеливо ждешь, валяешься полдня, спишь и надеешься, что на следующий день со свежей головой дело наконец пойдет. Томас Манн
Бывает, во время письма ты впадаешь в ступор и слышишь голос в голове: «Нет, не то». Не жалуйся потом, что тебя не предупреждали. Рей Брэдбери
Кроме 1000 мелких хлопот надо изо всех сил всю неделю работать, писать, чтобы к пятнице все сдать и управиться. И потому с сей минуты мне предстоит дня три сущей каторги. Федор Достоевский
Чем оправдаю я то, что сегодня еще ничего не написал? Ничем. Тем более что мое состояние не наихудшее. У меня в ушах все время звучит призыв: «Приди ж, незримый суд!» Франц Кафка
Бывают минуты, когда я нахожу, что лучше бы мне никогда не писать ни одной строчки, а жить, как и все добрые, честные люди, довольные своей будничной жизнью, зарабатывать хлеб насущный и мирно дожить до могилы, не ломая себе головы ни над чем. Ганс Христиан Андерсен
Я в ужасной тревоге, потому что должен повторить в третьей главе те же эффекты, что были уже во второй. Иные ловкачи с помощью ухищрений сумели бы обойти затруднение. Я же, точно вол, тяжело увязну в самой гуще, таков мой метод. <…> И не раз я приду в отчаяние, отделывая этот абзац! Эта книга угробит меня. Гюстав Флобер
Начинал до пяти пьес и бросал,— которую в начале, которую в половине. Дума-то перерастает дарованьишко и не дает ему ходу; а не писать нельзя: хоть плачь, да пиши. Вот отчего седеет голова-то. Александр Островский
Я вот всегда волнуюсь, когда иду наверх, прихватив бутылку. Там я сажусь перед пишущей машинкой и сижу минут пятнадцать. Я поднимаюсь наверх, не чтобы писать, а потому, что там машинка стоит. И если она не начинает печатать, то я понимаю, что, возможно, сегодня-то я и окочурюсь. Чарльз Буковски
Пишу о нашей любви. Это сверхъестественно тяжело. Я же просто отдираю корки с сердца и разглядываю его, чтобы записать, как оно мучается. Андрей Платонов
Пытаюсь писать стихи. Убожество выходит! Иван Бунин
Я садился за стол и хотел писать. Я клал перед собой бумагу, брал в руки перо и думал. Я знал, что мне надо написать что-то, но я не знал что. Я даже не знал, должны это быть стихи, или рассказ, или какое-то рассуждение, или просто одно слово. Я смотрел по сторонам, и мне казалось, что вот сейчас что-то случится. Но ничего не случалось. Это было ужасно. Если бы рухнул потолок, было бы лучше, чем так сидеть и ждать неизвестно что. Даниил Хармс
Проблема не в писательском блоке, а в том, что постоянно отвлекаешься. <…> Меня зовут то в Южную Африку, то в Дубай — ну кто откажется от бесплатной поездки в Дубай? Джордж Р.Р. Мартин
Летом неохотно работается. Нет ощущения приближающейся смерти. <…> Единственное, что остается, если взялся за роман,— это во что бы то ни стало довести его, проклятый, до конца. Эрнест Хемингуэй
Люди, с писательской работой не знакомые, думают, что можно очень удачно сочинять, если хорошо выспался, погулял, подышал свежим воздухом, сел у окна и любуешься пейзажем. На это большинство писателей ответят воплем: «Ничего не сочинишь!» Тэффи
Вчера был день моего рождения. Итого, минул целый год, а творческих свершений как будто едва прошел месяц. О печаль и стыд… я ничего не сделал! Сэмюэл Кольридж
Писал ночью. Накорябал на скорую руку черт знает что. Противно читать. Михаил Булгаков
Я не пишу ничего — не могу! <…> Я способен только грызть себя, чем и занимаюсь со всеусердием, не только наяву, но даже и во сне. Николай Лесков
Каждый день я добросовестно сижу — я сижу по восемь часов, сижу и все. За это время я пишу от силы три предложения, которые стираю, прежде чем в отчаянии встать из-за стола. Иногда приходится взять себя в руки и напрячь все силы, чтоб не начать биться головой о стену. Я хочу выть до пены изо рта, но не позволяю себе. Джозеф Конрад
Я был не в состоянии писать и мог только дремать да потягивать лимонад. Чарльз Диккенс
Наступает уныние, которое нельзя излечить ничем. Страница перечеркивается, берется новый лист и в правом углу пишется в десятый раз за сегодняшний день цифра 1. Юрий Олеша
Беру программу романа, но надежды писать у меня мало: потому что герой труден и необдуман, и притом надо начинать. Если напишу начало, то когда будет конец? Иван Гончаров
Самая приятная вещь в жизни писателя — это ждущая тебя пустая страница. Самая кошмарная вещь в жизни писателя — это ждущая тебя пустая страница. Джоан Роулинг
Писать не могу — пойду косить. Лев Толстой
Читайте также:
Советские редакторы о том, как не надо писать о России
Писатели о том, что такое настоящий bromance
Писатель — это человек без кожи…
Василий Дворцов / Фото Евгения Киселёва
Василий Дворцов перепробовал множество профессий: был художником, реставратором, токарем, грузчиком, пожарным, редактором — освоил более двадцати самых разных специальностей. Кажется, всё у таких, как он, получается играючи. А как на самом деле? Почему поэт, прозаик, публицист Василий Дворцов стал таким популярным? Как получилось, что его книги — «самый прямой и доверительный разговор между людьми, самый неспешный, задушевный»?
— Как вы думаете, писателями рождаются или всё же становятся?
— Наверное, рождаются, только сначала не знают об этом. Я до сорока лет не знал. Слова не берутся из ниоткуда, их нужно вбирать в себя, много читать. Я с 4-5 лет, как научился читать, читал постоянно. Родители со мной воевали: Жюля Верна читал под одеялом с фонариком, к восьмому классу прочитал все книги из районной детской библиотеки, затем пошёл во взрослую, всё перечитал там к десятому классу.
Писатель — человек без кожи, с особой, болезненной чувствительностью. Умение прикоснуться душой к душе — врождённое, его не приобретёшь, но талант нужно развивать. Об этом я всегда говорю молодым: почувствовал в себе талант — берись и работай, ремесло никто не отменял.
— Почему, прежде чем стать художником слова, вы окончили художественное училище и получили множество профессий?
— До 40 лет я действительно попробовал много профессий. Но это не придавало уверенности, наоборот, внутри рос страх. Я хороший театральный художник, музыкальный театральный художник, хороший реставратор. Но что-то было не так. Кажется, взрослый уже человек, но самой главной профессии не чувствовал, не понимал. И не было бы счастья, да несчастье помогло: пять лет расписывал храм в монастыре, а он сгорел в одну ночь. Такой шок испытал, что не мог больше кисточку в руки взять.
Тогда сел и написал свой первый роман «Аз буки ведал…» о политических страстях времён перестройки. Хотел понять, почему на моих глазах спокойная страна сошла с ума, почему люди стали предавать друг друга, ненавидеть, убивать. К сожалению, сейчас на Украине работает тот же механизм, что и у нас в начале 90-х годов. И жаль, что мой опыт, аккумулированный в книги, не способен повлиять на молодых людей, которые с такой страстью ненавидят друг друга.
— Вы пишете и стихи. Сколько надо «истратить прозы», чтобы создать такие проникновенные лирические произведения?
— Поэзия там, где эмоции бьют через край. Когда-то я долго собирал материалы о боевом пути своего деда, он прошёл всю войну. Думал, буду писать публицистику о роли кавалерии во Второй мировой войне. Но когда на Украине прошли события с Донбассом, когда дети опять оказались под бомбёжкой, эмоции захлестнули. И весь собранный материал стал поэмой «Правый мир», написанной на одном дыхании.
— Как происходит у вас работа над текстом?
— Я, как пьяница в запое: для того чтобы писать, мне нужно быть в особом, трансовом состоянии недели две. Потом я дорабатываю тексты: 6-8 раз переписываю их, читаю нараспев, смотрю, где запнулся, что добавить или убрать.
Читайте также:
• Первый в мире музей-квартира литературного персонажа • Почему Лев Толстой отказался от Нобелевской премии? • Писатель на все времена
— Это связано с тем, что вы долго проработали в музыкальном театре?
— Возможно. 80 процентов людей на свете живёт, не слыша мелодии, только ритм. Дети, которые в детстве не слушали русских, украинских песен, не учились музыке, не понимают, что слово музыкально. Слова «Вставай, страна огромная…» и «В лесу родилась ёлочка…» написаны в одном стихотворном размере. Но именно от мелодии зависят эмоции, которые вызывают эти слова: в одном случае — радость детская, в другом — слёзы на глазах. А сейчас мелодия уходит из мира. И это страшно.
— С русским языком сейчас тоже не всё гладко…
— Согласен, русский язык в кризисном состоянии. И связано это с реформированием школьной программы: сократили гуманитарные часы, свели к минимуму правильное понимание русской художественной речи. Она перестала быть родной. А ведь одна из главных задач литературы — создание национальной памяти, национального самосознания. За пределами литературы нет ничего человеческого.
Беседовала Светлана Солнцева автор и ведущая программы «Живое русское слово» на телеканале «Просвещение»
Русские писатели и поэты о Пушкине
Георгий Адамович:
«Может быть, настоящее царство Пушкина ещё впереди, может быть, истинный пушкинский день ещё придет. Это очень большой вопрос и для всей русской культуры очень важный» (Из статьи «Пушкин». 6 мая 1962 г.)
Иннокентий Анненский:
«Гуманность Пушкина была явлением высшего порядка: она не дразнила воображения картинами нищеты и страдания и туманом слез не заволакивала сознания: её источник был не в мягкосердечии, а в понимании и чувстве справедливости. И гуманность была, конечно, врожденной чертой избранной натуры Пушкина». ( Из статьи «Пушкин и Царское село». 1899.)
«…все, что было у нас до Пушкина, росло и тянулось именно к нему, к своему ещё не видному, но уже обещанному солнцу. Пушкин был завершителем старой Руси. Пушкин запечатлел эту Русь, радостный её долгим неслышным созреванием и бесконечно гордый её наконец-то из-под сказочных тряпиц засиявшим во лбу алмазом». (Из статьи «Эстетика мертвых душ и её наследие». 1911.)
Николай Асеев:
«Пушкин стал хозяином языка литературного, постигши все разнообразие сказок и пословиц, прибауток и присказок, заостренных рифмой и неожиданных по размеру. Соединение большой культуры речи с огромным чувственным ощущением жизни, с душевной возбудимостью общественной создало из пушкинского гения еще незнакомое России до его времени явление…» (Из статьи «Грамотность и культура». 1957)
«Пушкина не обоймешь словами. Так многопланово, разнообразно и безгранично его творчество, что человечество ещё века будет разбираться в оставленном им наследстве» (Из статьи «Мысли о Пушкине» 25 января 1962)
А. А. Ахматова:
«Он победил и время и пространство» (Из статьи «Слово о Пушкине». 1961.)
Константин Бальмонт:
«Пушкин был поистине солнцем русской поэзии, распространившим свои лучи на громадное расстояние и вызвавшим к жизни бесконечное количество больших и малых спутников. Он сосредоточил в себе свежесть молодой расы, наивную непосредственность и словоохотливость гениального здорового ребенка, для которого все ново, который на все отзывается, в котором каждое соприкосновение с видимым миром будит целый строй мыслей, чувств и звуков». («О русских поэтах. Фрагменты из лекций». 1897.)
Андрей Белый:
«Все мы с детства обязаны хвалить Пушкина. Холодны эти похвалы. Они не гарантируют нас от позднейших увлечений музой Надсона или ловкой музой графа А. Толстого. Пушкин самый трудный поэт для понимания; в то же время он внешне доступен. Легко скользить на поверхности его поэзии и думать, что понимаешь Пушкина. Легко скользить и пролететь в пустоту». (Из статьи «Брюсов». 1908.)
А. А. Блок:
«Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняет собою многие дни нашей жизни. Сумрачные имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними – это легкое имя: Пушкин. Пушкин так легко и весело умел нести свое творческое бремя, несмотря на то, что роль поэта – не легкая и не веселая; она трагическая; Пушкин вел свою роль широким, уверенным и вольным движением, как большой мастер; и, однако, у нас часто сжимается сердце при мысли о Пушкине: праздничное и триумфальное шествие поэта, который не мог мешать внешнему, ибо дело его – внутреннее – культура, – это шествие слишком часто нарушалось мрачным вмешательством людей, для которых печной горшок дороже Бога.» ( Из речи «О назначении поэта», произнесенной в Доме литераторов на торжественном собрании в 84-ю годовщину смерти Пушкина. 1921.)
«Мы знаем Пушкина – человека, Пушкина – друга монархии, Пушкина – друга декабристов, Все это бледнеет перед одним: Пушкин – поэт».
«…Пушкина убила не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха. С ним умирала его культура». (Из речи «О назначении поэта», произнесенной в Доме литераторов на торжественном собрании в 84-ю годовщину смерти Пушкина. 10 февраля 1921 г.)
Валерий Брюсов:
«Пушкин сознавал, что ему суждена жизнь недолгая, словно торопился исследовать все пути, по которым могла пройти литература после него. У него не было времени пройти эти пути до конца: он оставлял наброски, заметки, краткие указания; он включал сложнейшие вопросы, для разработки которых потом требовались многотомные романы, в рамку краткой поэмы или даже в сухой план произведения, написать которое не имел досуга. И до сих пор наша литература ещё не изжила Пушкина; до сих пор по всем направлениям, куда она порывается, встречаются вехи, поставленные Пушкиным в знак того, что он знал и видел эту тропу». ( Из статьи «Разносторонность Пушкина». 1922.)
Иван Бунин:
«Полтора века назад Бог даровал России великое счастье. Но не дано было ей сохранить это счастье. В некий страшный срок пресеклась, при её попустительстве, драгоценная жизнь Того, Кто воплотил в себе её высшие совершенства. А что сталось с ней самой, Россией Пушкина, — опять-таки при её попустительстве, ведомо всему миру. И потому были бы мы лжецами, лицемерами – и более того: были бы недостойны произносить в эти дни Его бессмертное имя, если бы не было в наших сердцах и великой скорби о нашей общей с Ним родине….Не поколеблено одно: наша твердая вера , что Россия, породившая Пушкина, все же не может погибнуть, измениться в вечных основах своих и что воистину не одолеют её до конца силы Адовы». (< К пушкинской годовщине>. 21 июня 1949 г.)
А. И Герцен:
«…Пушкин – до глубины души русский… Ему были ведомы все страдания цивилизованного человека, но он обладал верой в будущее, которой человек Запада уже лишился».
«Подобно всем великим поэтам он всегда на уровне своего читателя; он становится величавым, мрачным, грозным, трагичным, стих его шумит, как море, как лес, раскачиваемый бурею, и в то же время ясен, прозрачен, сверкает, полон жаждой наслаждения и душевных волнений. Русский поэт реален во всем, в нем нет ничего болезненного, ничего от того преувеличенного патологического психологизма, от того абстрактного христианского спиритуализма, которые так часто встречаются у немецких поэтов. Муза его – не бледное создание с расстроенными нервами, закутанное в саван, а пылкая женщина, сияющая здоровьем, слишком богатая подлинными чувствами, чтобы искать поддельных, и достаточно несчастная, чтобы иметь нужду в выдуманных несчастьях».
(О Пушкине. 1850.)
Н. В. Гоголь:
«Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».
«Сочинения Пушкина, где дышит у него русская природа, так же тихи и беспорывны, как русская природа. Их только может совершенно понимать тот, чья душа носит в себе чисто русские элементы, кому Россия родина, чья душа так нежно организована и развилась в чувствах, что способна понять неблестящие с виду русские песни и русский дух». ( Из статьи «Несколько слов о Пушкине». 1832.)
А. М. Горький:
«Как-то чудесно, сразу после нашествия Наполеона, после того, как русские люди в мундирах офицеров и солдат побывали в Париже, явился этот гениальный человек и на протяжении краткой жизни своей положил незыблемые основания всему, что последовало за ним в области русского искусства. Без Пушкина были бы долго невозможны Гоголь – которому он дал тему пьесы «Ревизор», — Лев Толстой, Тургенев, Достоевский, — все эти великие люди России признавали Пушкина своим духовным родоначальником».
«Творчество Пушкина – широкий, ослепительный поток стихов и прозы, Пушкин как бы зажег новое солнце над холодной, хмурой страной, и лучи этого солнца сразу оплодотворили её. Можно сказать, что до Пушкина в России не было литературы, достойной внимания Европы и по глубине и разнообразию равной удивительным достижениям европейского творчества»
«В творчестве Пушкина чувствуется нечто вулканическое, чудесное сочетание страстности и мудрости, чарующей любви к жизни и резкого осуждения её пошлости, его трогательная нежность не боялась сатирической улыбки, и весь он – чудо». (Из предисловия к изданию сочинений А.С.Пушкина на английском языке. 1925.)
«Пушкин для русской литературы такая же величина, как Леонардо для европейского искусства» (Из лекций по истории русской литературы. 1909.)
Достоевский Ф.М.:
«…не было бы Пушкина, не было бы и последовавших за ним талантов».
«… ко всемирному, ко всечеловечески-братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее предназначено, вижу следы сего в нашей истории, в наших даровитых людях, в художественном гении Пушкина».
«Если бы жил он дольше, может быть явил бы бессмертные и великие образы души русской, уже понятные нашим европейским братьям, привлек бы их к нам гораздо более и ближе, чем теперь, может быть, успел бы им разъяснить всю правду стремлений наших, и они уже более понимали бы нас, чем теперь, стали бы нас предугадывать, перестали бы на нас смотреть столь недоверчиво и высокомерно, как теперь ещё смотрят. Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее недоразумений и споров, чем видим теперь. Но бог судил иначе. Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унес с собой в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем». ( Из речи «Пушкин». 1880.)
Борис Зайцев:
«Кто любит Пушкина, тот за свободу. Кто с Пушкиным, тот за человека, родину и святыню. Если Пушкин завладевает сердцами России, значит жива Россия». (Из статьи «Победа Пушкина». Июнь 1937)
Сергей Залыгин:
«Пушкин ещё и потому не только Поэт, но и Поэзия, что он смог выразить духовный потенциал нации, русского общества своего времени. «Я числюсь по России…» (Из статьи «Я числюсь по России…». К 180-летию со дня рождения А.С.Пушкина». 1979.)
Владимир Маяковский:
«Пушкин был понятен целиком только своему классу, тому обществу, языком которого он говорил, тому обществу, понятиями и эмоциями которого он оперировал. Это были пятьдесят – сто тысяч романтических воздыхателей, свободолюбивых гвардейцев, учителей гимназий, барышень из особняков, поэтов и критиков и т.д., то есть те, кто составлял читательскую массу того времени… Завтрашняя всепонятность Пушкина будет венцом столетнего долбления и зубрежки. Слова о сегодняшней всехной понятности Пушкина – это полемический прием, направленный против нас, это, к сожалению, комплимент не нужный ни Пушкину, ни нам. Это бессмысленные слова какой-то своеобразной пушкинской молитвы». (Из статьи «Вас не понимают рабочие и крестьяне». 1928.)
Дмитрий Мережковский:
«Что Пушкин для нас? Великий писатель? Нет, больше: одно из величайших явлений русского духа. И ещё больше: непреложное свидетельство о бытии России, Если он есть, есть и она. И сколько бы ни уверяли, что её уже нет, потому что самое имя Россия стерто с лица земли, нам стоит только вспомнить Пушкина, чтобы убедиться, что Россия была, есть и будет». (Из статьи «Пушкин и Россия». 1926 – 1937.)
«Пушкин – единственный из новых мировых поэтов – ясен, как древние эллины, оставаясь сыном своего века. В этом отношении он едва ли не выше Гёте, хотя не должно забывать, что Пушкину приходилось сбрасывать с плеч гораздо более легкое бремя культуры, чем германскому поэту» (Из статьи «Мысли о Пушкине». 1937.)
Юрий Олеша:
«Если Пушкин считал, что первые достоинства прозы – точность и краткость, то у него самого эти две особенности сказываются сильнее всего именно в определении эмоций и душевных качеств» (Из статьи «Литературная техника». 1931.)
А. Н. Островский:
«Первая заслуга великого поэта в том, что через него умнеет все, что может поумнеть»
«Прочное начало освобождению нашей мысли положено Пушкиным, — он первый стал относиться к темам своих произведений прямо, непосредственно, он захотел быть оригинальным и был – был самим собой. Всякий великий писатель оставляет за собой школу, оставляет последователей, и Пушкин оставил школу и последователей… Он завещал им искренность, самобытность, он завещал каждому быть самим собой, он дал всякой оригинальности смелость, дал смелость русскому писателю быть русским». (Из речи «Застольное слово о Пушкине». 1880.)
Андрей Платонов:
«Пушкин всю жизнь ходил «по тропинке бедствий», почти постоянно чувствовал себя накануне крепости или каторги. Горе предстоящего одиночества, забвения, лишения возможности писать отравляло сердце Пушкина… Но это горе, возникнув, всегда преодолевалось творческим, универсальным, оптимистическим разумом Пушкина…» (Из статьи «Пушкин – наш товарищ». 1937)
Иван Соколов-Микитов:
«В сущности вся великая русская литература – вопль и стон (как и русские народные песни, мрачные русские сказки). Печальны судьбы русских писателей. Самый «светлый», самый «весёлый» был Пушкин. Но, Боже, какие горькие слова срывались у него о России! Как несказанно трагична судьба Пушкина, его смерть!» ( Из «Записей о Пушкине». 1960-е гг.)
Александр Солженицын:
«Самое высокое достижение и наследие нам от Пушкина – не какое отдельное его произведение, ни даже легкость его поэзии непревзойденная, ни даже глубина его народности, так поразившая Достоевского. Но – его способность (наиболее отсутствующая в сегодняшней литературе) всё сказать, все показываемое видеть, осветляя его. Всем событиям, лицам и чувствам, и особенно боли, скорби, сообщая и свет внутренний, и свет осеняющий, — и читатель возвышается до ощущения того, что глубже и выше этих событий, этих лиц, этих чувств. Емкость его мироощущения, гармоничная цельность, в которой уравновешены все стороны бытия: через изведанные им, живо ощущаемые толщи мирового трагизма – всплытие в слой покоя, примирённости и света.» (Из статьи «…Колеблет твой треножник». 1979.)
А. Т. Твардовский:
«… у каждого из нас — свой Пушкин, остающийся одним для всех. Он входит в нашу жизнь в самом начале и уже не покидает её до конца» (из эссе «Пушкин».1949.)
«Когда говоришь о Пушкине, то как-то даже неловко употреблять слово «мастерство», больше подходило бы «волшебство», хотя мы хорошо знаем, какого неусыпного, подвижнического труда стоило этому «любимцу муз» потрясающее нас совершенство его созданий. Совершенство это не что иное, как поразительное по своей живой органичности слияние формы и содержания. И поразительное в своей нормальности.» (Из «Слова о Пушкине». 10 февраля 1962 г.)
И.С. Тургенев:
«Самая сущность, все свойства его поэзии совпадают со свойствами, сущностью нашего народа. Не говоря уже о мужественной прелести, силе и ясности его языка, эта прямодушная правда, отсутствие лжи и фразы, простота, эта откровенность и честность ощущений – все эти хорошие черты хороших русских людей поражают в творениях Пушкина не одних нас, его соотечественников, но и тех из иноземцев, которым он стал доступен».
«…мы будем надеяться, что всякий наш потомок, с любовью остановившийся перед изваянием Пушкина и понимающий значение этой любви, тем самым докажет, что он, подобно Пушкину, стал более русским и более образованным, более свободным человеком! Будем также надеяться, что в недальнем времени даже сыновьям нашего простого народа, который теперь не читает нашего поэта, станет понятно, что значит это имя: Пушкин!» (Из «Речи по поводу открытия памятника А. С. Пушкину в Москве». 1880.)
Тэффи:
«Пушкин – чудо России. Он единственный, воистину любимый… Русские не всегда любят своих героев. Но вот есть на Руси и исключение. Есть и для нас Некто, кому мы поклоняемся и знаем, что должны поклоняться, и, если кто не понимает, не чувствует, не может постигнуть величие этого «поклоняемого», тот берет его как догмат. Этот Некто Пушкин. Пушкин – чудо России». (Из статьи «Чудо России». 1937.1999)
«Пушкина переводит нельзя. Его поэзия как древнее заклинание, передающееся от отца к сыну, от сына к внуку, от внука к правнуку. В заклинании ни одного слова тронуть нельзя – ни заменить, ни изменить, ни подправить, ни переставить, — тотчас же магия исчезает. Исчезает та магическая радиоактивность, та эмоциональная сущность, которая дает жизнь. Остается смысл слова, но магия исчезает. И с этим спорить нельзя». ( Из статьи «Пушкинские дни». 1949.)
Источники:
- Дань признательной любви: Русские писатели о Пушкине/ Вступление, сост. и примеч. О.С. Муравьевой. — Л.: Лениздат, 1979. – 152с.
- Солнце России: Русские писатели о Пушкине. Век XX/ Сост., примеч., подгот. текста А.Д. Романенко. – М.: Дружба народов, 1999. – 416 с.
Что делает хорошего писателя? 6 уникальных черт
Я провел последние 15 лет, обучая многих писателей и наблюдая за характеристиками хорошего письма.
За это время я также оценил десятки других писателей, не выбирая для них наставничество, и я заметил в некоторых то, чего не видел в остальных.
Это «что-то», которое я увидел, было набором качеств, которые, как мне кажется, присущи выдающимся писателям. Я хотел начать документировать эти качества — те вещи, которые выделяют писателей среди остальной части населения.
Хороший писатель делает контент легко читаемым. Она использует простой язык, который привлекает и развлекает читателя, облегчая понимание текста. Хорошие навыки письма — часть искусства эффективного общения. Правильная структура делает ваш текст простым и ясным, а ваша креативность делает вашу презентацию замечательной.
Характеристика замечательного писателя
Типичный список писателей обычно вращается вокруг привычек, присущих многим профессиям (одержимость, настойчивость, рано вставать, много читать и т. Д.).
Это слишком просто.
Я ищу качества хорошего писателя, на которые не может претендовать никакая другая профессия .
Это непростая задача. Но вот мой удар.
1. Замечательные писатели умеют оценивать содержание
Замечательный писатель умеет:
- Отсканируйте коммерческое письмо и немедленно определите конкретные проблемы… а затем сформулируйте решение этих проблем .
- Прочтите историю и определите, где история не удалась — и почему .
- Просмотрите выступление и дайте совет, как сделать лекцию открытой и быстрой.
Другие профессии делают то же самое в своих областях — программисты с программным кодом или военные стратеги с планом сражения врага. Что делает это уникальным для писателей, так это то, что это связано с механикой языка.
Они избегают часто употребляемых слов, общих грамматических ошибок и, конечно же, знают разные типы составных слов.
Но у них также есть чутье на слова, которые превосходят отличные советы по электронному маркетингу, методы написания магнитных копий и методы форматирования сканируемого контента.
Мы могли бы привести аргумент, что редакторы могут оценивать контент, но, в конце концов, я могу утверждать, что у них просто хорошие навыки письма.
Давай попробуем.
2. Замечательные писатели умеют соединять точки
Замечательный писатель — своего рода провидец.
Хотя вы можете найти ее носом в корешке книги (в комнате, усыпанной разбросанными томами), на самом деле она на высоте 30 000 футов, сканирует свой мысленный ландшафт, выявляет потенциальный материал и фиксирует эти идеи.
Она делает это подсознательно, но это лишь вопрос времени, когда что-то щелкнет, загорится паутина ассоциаций — и она увидит то, чего никогда раньше не видела … как:
- Оживите этого персонажа
- Закройте это сообщение в блоге
- Погрузитесь в эмоции
По сути, она умеет решать проблемы и знает, как преодолеть ментальный блок.
Но предприниматели тоже. Электрики. Тренеры колледжа по футболу. Вы можете возразить, что исключительные навыки решения проблем — это то, что отличает среднее значение от выдающегося в во всех этих областях.
Достаточно честно.
Так что же делают писатели, решающие проблемы, уникальнее, чем никакая другая профессия? Опять же, они делают это с предложениями . Пункты. Строительные блоки их торговли.
Но все же ничего оригинального здесь нет. Нам нужно перейти к следующему пункту.
3. Замечательные писатели могут ясно выражать идеи
Одна из причин, по которой я нахожу новые социальные ситуации неловкими (и могу казаться застенчивыми), заключается в том, что я часто не хочу открывать рот и придерживаться позиции, пока не обдумываю ее.
Меньше всего я хочу показаться глупым.
Во время разговора я могу получить несколько ответов на один вопрос — но эти ответы запутаны эмоциями и недоработанными позициями. Я очень хочу сесть и проанализировать эти мысли на бумаге — после разговора.
Я не одинок. Вот как это выразила писательница и писательница Мэри Гейтскилл:
«Письмо — это в некотором роде возможность сесть на следующий день и повторить все, что вы хотели сказать, находя правильные слова, придавая форму изображениям и связывая их с чувствами и мыслями.Это не совсем похоже на социальный разговор, потому что вы не даете информацию в обычном смысле слова, не флиртуете, не убеждаете кого-либо в чем-либо или не доказываете свою точку зрения; скорее, вы открываете что-то целое в форме персонажа, города, момента, образа, мгновенно увиденного глазами персонажа ».
Эта способность уникальна для писателей (особенно интровертов).
Кстати, я научился высказывать свое мнение в разговоре, не чувствуя себя глупым, говоря: «Я думаю здесь вслух», а затем разговаривать с ними, как если бы я писал.
Они бы услышали, как кто-то исследует один путь, находит его неприятным, поворачивает назад и идет по другому. Они могут услышать, как я иду по трем, четырем, пяти или шести различным дорожкам.
Может показаться, что я заблудился. Но не я. Я действительно исследую.
4. Замечательные писатели умеют писать в своей голове
У меня есть записная книжка. Своего рода журнал. Я стараюсь записывать идеи по мере их появления.
Но бывают случаи, когда у меня возникает идея, и мне совсем лень вставать — или писать просто опасно.Обычно это происходит в постели, в душе или во время долгой поездки.
Вот что я делаю.
У тебя все хорошо, правда?
- Напишите свой заголовок на этом экране, используя принципы, лежащие в основе убедительных заголовков.
- Работайте с этим заголовком двадцатью разными способами, пока не остановитесь на чем-нибудь полезном.
- Когда представится возможность, запишите это.
- Перейти к первому абзацу. И так далее.
Именно так я написал 10 причин, по которым ваш заголовок не спасет от катастрофы, о которой написано в вашем блоге.Однажды поздно вечером я продумал этот заголовок в своей голове, как будто разговаривал со своей женой (которая спала рядом со мной).
Потом я работал над поводом. Все в моей голове. На следующее утро я написал сообщение.
Я делюсь этой маленькой историей не столько для того, чтобы хвастаться, сколько для того, чтобы сказать, что она работает, поэтому ее используют замечательные писатели. Верлин Клинкенборг, член редакционной коллегии New York Times , соглашается:
«Прежде чем вы научитесь хорошо писать, чтобы доверять себе как писателю, вам нужно научиться быть терпеливым в присутствии собственных мыслей.”
И в ответ на вопрос о его «процессе написания» Клинкенборг отвечает:
«Я терпеливо думаю, пробуя предложения в голове».
Замечательные писатели пишут в своей голове.
5. Замечательные писатели, читающие с глубокой целью
Есть три типа считывателей.
- Либертарианец — Он может читать все, что хочет. Когда захочет. Как бы он ни хотел. Просмотрите его историю чтения, и вы увидите сообщения в блоге Mashable, романы Стига Ларссона, журналы National Geographic и бутылки с шампунем.Подумайте о распущенности.
- Социальные консерваторы — Он чуть более целеустремлен в том, что читает. Он мог бы взять The Hustle или стать членом читательского клуба Опры. В любом случае, он сужает круг читателей, следуя указаниям социальных авторитетов.
- Экстремисты — Это доктор философии, которая готовится к получению докторской степени по средневековой химии. Защитник забился в библиотеке, чтобы отточить местные законы о самогоне. Писатель работает над мемуарами венгерско-еврейского врача Йозефа Гольдбергера.Писатель поглощен (и одержим) одной темой — и только одной темой.
Замечательные писатели поглощают свои книги. На долгое время. Невежественный для остального мира. Конечно, писатели не могут претендовать на монополию на эту черту. Следующая черта, однако, они определенно могут.
6. Замечательные писатели качают лопату для снега
Редактирование длинного документа похоже на сгребание снега с тротуара, пока идет снег. #пишу.
— Демиан Фарнворт (@demianfarnworth) 15 ноября 2012 г.
Это моя метафора для , переписывающего . Позволь мне объяснить.
Все начинается с фута снега (вы выкладываете черновик на чистую страницу). Вы начинаете перелопатить (править) тротуар (страницу). Вы доходите до конца тротуара (страницы), вытираете лоб кепкой и смотрите за собой.
Боже мой, вы не заметили, что пошел снег, пока вы все еще работали лопатой (вряд ли ваша работа по монтажу помешала вашему черновику).
И мальчик, он точно приближается быстро.
Вы пожимаете плечами, надеваете фуражку, опускаете лопату и черпаете. Снова и снова. Американский писатель, критик и публицист Уолтер Кирн выразился так:
«В начале романа писателю нужна уверенность, но после этого требуется настойчивость. Эти черты кажутся похожими. Это не так. Уверенность — это то, что есть у политиков, соблазнителей и валютных спекулянтов, но настойчивость — качество, присущее термитам. Это слепое стремление продолжать работать, которое сохраняется после потери уверенности.”
Эта способность переделывать текст до тошноты совершенно уникальна для писателя. Никакая другая профессия не может претендовать на эту способность. И это, друг мой, и то, как быть хорошим писателем, и то, что отличает замечательного писателя от всех остальных.
В заключение, попробуйте этот эксперимент…
Итак, я сделал это? Описал ли я черты характера, которые совершенно уникальны для писателей?
Чтобы узнать, точен ли этот список сильных сторон письма, давайте попробуем этот небольшой эксперимент: удалите заголовок и оцените список на основе того, что я написал.А затем задайте вопрос: уникальна ли она для писателей?
Ну? Я с нетерпением жду ваших мыслей.
Примечание: для этого содержимого требуется JavaScript.Хорошие писатели создаются, а не рождаются (эссе)
Бог-автор, согласно теоретику языка середины 20-го века Ролану Барту, воплощает романтическое представление о художнике, которому записываются блестящие прозрения. Фактически, временами на протяжении истории считалось, что лучшие авторы были выбраны и вдохновлены самим Богом.
Из-за этой культурной парадигмы многие из нас глубоко психологически увлечены идеей индивидуального гениального авторства, и это негативно проявляется в подходах студентов к урокам и другим риторическим ситуациям, требующим критических навыков чтения и письма. Как часто преподаватели слышат, как студенты говорят: «Я просто не умею писать»? Идея гениального автора увековечивает плохую идею о том, что одни люди просто рождаются хорошими писателями, а другие — нет.
Существует множество институциональных причин для того, чтобы придерживаться безупречной концепции гениального авторства: от этого часто зависят степени, должности, оценки, зарплата, продвижение по службе, срок пребывания в должности и награды.А написание — это тяжелая работа ; мы испытываем чувство гордости за то, чего мы достигли, и за то, что за этим закреплено наше имя. Однако Брюс Хорнер пишет в книге «Студенты, авторство и произведение композиции», что гениальная идея также «связана с удалением письма из социального материального мира, переосмыслением его из социально ориентированной деятельности в эстетизированный, идеализированный арт-объект. — от письма как занятия до письма как объекта, созданного ради «искусства» ». Когда борющиеся писатели рассматривают возможность написания произведения искусства, они разочаровываются, потому что не могут заставить свое письмо выглядеть так, как они ожидают от искусства. быть, и они понятия не имеют, с чего начать, чтобы стать гениальным писателем, которого, по их мнению, ожидают учителя и читатели.
Хотя в культурном и профессиональном плане мы все очень привязаны к идее индивидуального авторского гения, она была осложнена технологическими сдвигами последних нескольких десятилетий — особенно персональным компьютером, текстовыми редакторами, Интернетом и всеми его нынешними проявлениями — которые способствуют объединению автора, читателя и редактора. Письмо стало более коллективным и социально ориентированным, чем когда-либо.
Более 20 лет назад в Electric Language Майкл Хейм написал, что новое понимание взаимосвязи между языком и знаниями стало результатом появления персональных компьютеров.Поскольку компьютерная композиция быстрее, чем перо на бумагу, и поскольку Интернет позволяет нам делиться тем, что мы написали так быстро, наша композиция происходит быстро, часто как реакция на то, что кто-то написал или опубликовал. Хайм также напоминает своим читателям, что одним из результатов обработки текстов и, соответственно, веб-публикаций является то, что авторы — это не просто авторы; они также являются редакторами и издателями, расширяя повседневное взаимодействие человека с языком. Другими словами, хотя идея индивидуального авторского гения теоретически проблематична, она также является проблематичной практически , потому что наши повседневные авторские практики социально ориентированы, основаны на сотрудничестве и интерактивны.
К сожалению, однако, дискуссии об авторстве со студентами, как правило, игнорируют эти интересные аспекты языка и сосредотачиваются на том, чего им не следует делать: не заниматься плагиатом, не говорить «я», не использовать Википедию в качестве исследования. Такие разговоры вызваны неуместным страхом, что студенты попытаются выдать себя за «настоящих» писателей и криминализируют попытки новичков писать, которые по своей природе грязны. Даже термин «студент-писатель» намекает на различие в силе между автором с большой буквы «А» (который держится на пьедестале) и писателем-студентом с маленькой буквы «s» (на которого жалуются или предполагается, что он не может писать).
При таком образе мышления студенты-писатели не могут быть «настоящими» писателями, потому что то, что они написали, не закончено, а не искусство. Их часто наказывают за то, что они являются студентами . Иногда, когда я слышу, как коллеги жалуются на сочинения студентов, я отвечаю: «Но разве мы не для этого? Разве наша работа не учить их? »
Но эта разница во власти между студентами-писателями и авторами увековечивает представление об учениках как о детях, чтобы сохранять авторитет и что мы приводим их «в публикацию (но не в авторство) для чьих-то целей — для учителей. « целей», — говорит Эми Робиллард, эссеист и профессор английского языка в Государственном университете Иллинойса.Для этого мы рисуем рассказы студентов негативно, мы называем их только по имени в наших публикациях, а не по фамилии, как «настоящие» авторы (другими словами, «Джули пишет» по сравнению с «Фолкнер пишет». ), мы конструируем студентов как пассивных, а не как активных, и отрицательно сравниваем студентов с профессиональными писателями. При этом, как спрашивает Робиллард, «как студенты , а не могут оказаться без недостатка?» — особенно в их собственном сознании.
Чтобы смягчить это несоответствие между тем, что культура считает письмом, и тем, что включает в себя писательская деятельность, многие профессионалы в области письма соглашаются, что мы должны делать упор на контекстуальные аспекты, которые формируют письмо.Мы должны выделить письмо как «социальную деятельность» и отвергнуть его как «идеализированный арт-объект». Например, они не студенты-авторы, а авторы. Авторы. С голосом, идеями и мнениями о том, что они читали или видели.
Один из возможных способов сделать это — вынести письмо из единственного контекста класса. Традиционные эссе, которые видит только профессор (или, возможно, профессор и рецензент), не формируют у студентов представления о себе как об авторах, потому что они могут рассматривать эти задания как контекстные препятствия, через которые нужно перепрыгнуть.Задания, расширяющие их аудиторию или предоставляющие реальные контексты, такие как сообщения в блогах или места обучения сервисов в сообществе, могут помочь им увидеть себя настоящими авторами с реальной аудиторией, а писательский процесс — как «социальное мероприятие».
Я не буду отрицать, однако, что некоторые авторы от природы более комфортны, опытны или уверены в себе, чем другие, или что некоторые могут иметь больше практических навыков в определенных ситуациях письма. Природный талант существует. Иногда я сравниваю писательство со спортом: я не талантливый спортсмен от природы, но я тренировался и пробегал десятки гонок, от 5-километровых до полумарафонов.Я бегун. Человек может не быть сильным от природы, но как он может обрести силу? Поднимать тяжести. Вам нужно больше гибкости и баланса? Занимайтесь йогой. То же самое и с письмом. Мы все авторы, и все авторы могут стать лучшими авторами.
Действительно, исследования в области письма показывают, что улучшенному письму можно научить писателей на всех уровнях. Но сначала мы должны развенчать глубоко укоренившуюся в коллективной психике идею о том, что только некоторые удачливые люди могут быть хорошими писателями, чтобы повысить открытость для обучения тому, как писать лучше.Если человек думает, что его писательские способности застряли на своем месте, улучшить его будет невероятно сложно, что еще больше укрепит как самореализующееся пророчество, веру в то, что они — безнадежное дело.
Идея о том, что одни люди хорошие писатели, а другие — нет, может поистине парализовать писателя. Хорошее обучение письму — будь то в классе, на уроках или неформально — возможно только в том случае, если ученик верит , что он может стать хорошим писателем с практикой и целенаправленной обратной связью.А это может произойти только в том случае, если они развенчали миф о гениальном писателе.
Чтобы помочь им в этом, я говорю своим ученикам-писателям, что писать — это весело, на что они стонут и закатывают глаза. Я стараюсь. Для меня писать — это как играть в игру или решать головоломку, потому что я должен решать определенные задачи. В конце концов, я получаю чувство удовлетворения — даже от fun — потому что я создал то, чего раньше не существовало, и что только моя работа могла бы достичь именно таким образом.И я работаю с ними, чтобы помочь им получить это чувство удовлетворения и веселья. Вот как мы должны бросить вызов идее о том, что некоторые люди просто рождаются хорошими писателями: воспитывая в уме привычки, которые ценят вознаграждение за прохождение трудностей.
Однако одновременно мы должны признать, что письмо — это социальная деятельность, усиленная чтением, исследованием, ремикшированием, рецензированием и сотрудничеством. Мы можем обмениваться информацией и развивать идеи друг друга со скоростью, которую невозможно было представить еще несколько десятилетий назад.Хотя идея отдельного автора проблематична, преподаватели также должны понимать, что мы взаимодействуем со студентами, которые воспринимают мир как личности и которые воспринимают себя как личности. Наше восприятие авторства неразрывно связано с опытом, благодаря которому они часто «узнавали», что некоторые люди просто прирожденные хорошие писатели. На самом деле, по моему опыту преподавания, я слышал, как многие студенты говорили мне, что они просто плохие писатели, потому что предыдущий учитель сказал им это.К счастью, мы можем дать им инструменты и опыт, которые помогут укрепить их уверенность и опыт, поскольку мы одновременно помогаем им переосмыслить, что такое автор. Например, если они воспринимают письмо как социально обусловленную деятельность, а не продукт гения, студенты, которые когда-то считали исправления или консультации письменного центра наказанием за «плохое» письмо, могут быть более открытыми для обучения, используя эти возможности.
Ключом к улучшению опыта начинающих писателей является улучшение их представления о своей работе, процесс, называемый метапознанием.Открытие когнитивного пространства, которое позволяет метапознанию и размышлениям, необходимо для улучшения опыта и практики. Одна особенно сильная концепция — настойчивость: настойчивость подчеркивает, что опыт сильнее неизменных способностей, и что проблемы помогают продвигать писателей вперед, а не задерживают их продвижение.
Недавняя книга Дэвида Шенка « Гений во всех нас » говорит об этом. Он убедительно утверждает, что интеллект не фиксирован и не высечен в камне.Скорее, люди, которые в конечном итоге преуспевают в обучении, не разочаровываются в неудачах, а используют их как возможность упорствовать. Они мотивированы, по крайней мере частично, потому, что они научились ценить чувство удовлетворения, которое они получают после того, как справились с проблемой.
Хорошие писатели формируют эти привычки. Успешный студент-писатель — независимо от того, работает ли он один, как профессиональный или технический писатель, с группой сообщества, как студент университета или любым другим способом — не обязательно тот, кто пишет больше, но тот, кто настойчиво и размышляет о работе сделано как средство улучшения.Преподаватели существуют не для того, чтобы вознаграждать талантливых гениев и наказывать неудачников, а для того, чтобы предоставить возможности для написания, обратной связи, размышлений, ремикширования и пересмотра этой работы как социально ориентированных действий с риторическим пониманием. Когда ранее «плохой» писатель видит улучшение, видит ценность настойчивости и испытывает удовлетворение от метакогнитивного признания того, что он стал лучше, он будет знать, что хорошие писатели не рождаются, а достигают результатов в социальном акте письма.
Сообщение в блоге Джеффа Гоинса «Разница между хорошими писателями и плохими писателями» удачно раскрывает суть моих аргументов в пользу помощи неопытным или неуверенным писателям в расширении их опыта и уверенности: в основном это практика. Кроме того, большая часть идеи о том, что человек плохой писатель, возникает из-за беспокойства по поводу того, что он не может создать этот текст художественного продукта как своего рода гений, поэтому некоторые простые упражнения, которые борются с писательской тревогой, могут помочь студентам прорваться и получить практику, которую они нужно открыть это пространство для метапознания.У Центра письма в Университете Северной Каролины, например, есть отличная веб-страница, посвященная практическому приближению к писательскому беспокойству.
Вывод для всех писателей заключается в том, что мы можем улучшить , и мы не связаны врожденным заданным уровнем писательского таланта. Хорошими писателями не рождаются. Они учатся.
9 причин, по которым все писатели такие странные (и чертовски гордятся этим!)
Вы когда-нибудь встречали человека, который часами, даже днями смотрит на пустую страницу только для того, чтобы написать одно-единственное предложение, а затем переписать его тысячу раз, и когда, наконец, «готово», все еще сомневается, что оно достаточно хорошее и и все же они по-прежнему выражают непреодолимое чувство выполненного долга?
Писатели странные.Нет никакого способа обойти это. Никакого сахара. И знаешь, что? Вот что делает нас великими: наша замечательная странность.
1. Мы смеем носить пижаму весь день.
Вы знаете, что это правда. Не скрывай. Быть гордым. Когда мы просыпаемся с гениальной идеей, мы не думаем о том, чтобы одеваться. Включите этот компьютер, сделайте кофе (или как хотите) и типичный тип. Как взрослые, чьи обязанности выходят за рамки простого письма, мы не всегда можем позволить себе такую роскошь, но когда у нас есть… о, как это божественно.
2. Забываем поесть.
Лучший план диеты для любого писателя — это хорошая идея для новой книги. Как только я начну писать, я могу полностью потерять счет времени и средств к существованию.
3. Мы влюбляемся в все, что дает нам вдохновение для написания.
Муза не всегда бывает другим человеком; это может быть красивая морская ракушка, наконечник стрелы или блестящий камень, отполированный песками времени. Как бы то ни было, мы по уши влюбляемся в него и будем дорожить им как нашим самым ценным союзником в нашем стремлении написать то, что нам суждено написать.Будь прокляты чужие чужие взгляды! Главное — вдохновение. Верно?
4. Мы любим своих читателей! Будь прокляты критики!
У нас есть отношения любви-ненависти с теми, кто читает наши работы. Если вам это нравится, вы — заветный читатель, которого мы любим всем сердцем, но если вы критикуете нашу работу, ну… черт возьми, ненавистник! Это так просто. Любой, кто говорит иначе, не честен с собой. Редакторы не получают бесплатный пропуск.
5.Лучший способ вернуться к письму — уйти от него.
Это действительно странная концепция, и именно поэтому многим из нас требуется так много времени, чтобы ее осознать. Когда я не могу написать ни слова, чтобы спасти свою жизнь, лучшее, что я могу сделать, это встать, одеться и отправиться на приятную долгую прогулку. И знаешь, что? На улице может быть метель, торнадо и ветер, ревущие со скоростью более 100 миль в час, я все равно пойду на эту прогулку. Я писатель и сделаю все, чтобы снова начать писать.
6.Мы теряем все и вся.
По мере взросления мы утверждаем, что стали минималистами, но на самом деле мы писатели, и нам не нужно ничего, кроме хорошего места для письма и основных инструментов, необходимых для работы. Вот и все. Что еще вы могли бы хотеть? О, пропитание. Мы это уже рассмотрели.
7. Выбирать хотим сами.
Мы наслаждаемся свободой публикации наших работ в личных блогах и самостоятельной публикации наших собственных книг.Больше нам никто не нужен. Мы можем писать и публиковать сколь угодно свободно. Ах, какая свобода! Кому нужен кто-то, чтобы нас выбирать?
8. Мы все еще хотим, чтобы нас выбрал кто-то другой!
Мы можем продать миллион экземпляров наших книг, но если мы издаем сами себя, мы все равно хотим, чтобы уважаемое издание признало наше величие и признало нас, публикуя наши работы.
9. Мы живем в постоянной неуверенности в себе.
Ни один достойный писатель не свободен от сомнений.Если вы не отказались от рассказа, идеи или романа из-за того, что сомнения надрали вам задницу, значит, у вас еще есть над чем поработать.
Вы не можете называть себя писателем, пока сомнения не заставят вас захотеть бросить и бросить писать навсегда, а затем, конечно, вы некоторое время боретесь, пока не найдете великого наставника, убедительную музу или прочтите правильную вдохновляющую книгу и вернитесь к письму.
Давайте немного посерьезнее….
Примите свои странности
Мы готовы делать то, о чем обычные люди отказываются даже думать. Более того, если честно, нам нравится делать то, что другие делать не будут — о чем они даже не мечтают.
Мы воплощаем фантазию в жизнь, рассказываем эпические истории и делаем невозможное возможным.
Писатели по-другому смотрят на мир. Мы видим необычное в обычном. Мы принимаем наши страсти и позволяем себе выражать мысли, которые другие считают странными и даже запрещенными.
Мы говорим НЕТ табу и НЕТ тому, что, по их словам, невозможно. Нет ничего запретного.
Для писателя нет ничего невозможного. В мирах, которые мы создаем, люди могут не только жить в глубоком космосе, они могут процветать и владеть силой в далекой-далекой галактике. Мы можем отправиться в центр Земли и найти мир, не тронутый людьми, процветающий с существами, которые, как мы думали, давно ушли.
Те, кто не понимает, описывают нас как: Crazy. Странный . И, Bizarre .
га! Что во всем этом не так? Абсолютно ничего.
Кто хочет гармонировать? Не я. Я хочу, чтобы другие читали мою работу. Если это странно, что ж, тогда я чертовски чокнутый!
Они говорят, что мы ленивы, что мы зря теряем время, что мы не хотим засучивать рукава и приступать к работе. Такие люди, которые говорят такие вещи, давным-давно потеряли свой творческий потенциал, слушая слова: «Вы не можете этого сделать». — «Это не принесет тебе денег». и «Вам нужна настоящая работа.”
На самом деле это безумие. Писать — тяжелая работа. Никто не тратит столько времени, столько энергии и не вкладывает в свою работу столько страсти, сколько писатели. Кто еще потратит часы, дни и даже недели, чтобы убедиться, что приговор идеален?
Слишком много разумных людей убедили писателей перестать писать, скрыть свой дар и жить более разумной жизнью. Так они стали писателями, которые скрываются. Их слова подавлены в их сердцах. Трагично. В коробке. Стыдно. Смущенный.
Не прячьтесь.Не скрывайте свою работу. Не сдерживай своих слов. Они нам нужны. Самоподавление причинит вам боль, что приведет только к потере какой-либо ценности в себе. Нет, не делай этого. Пришло время вырваться на свободу. Пришло время снова стать ребенком и принять нелепость и отличаться от других. Заберитесь на это дерево — заберитесь как можно выше.
У вас безграничное воображение. У вас есть талант и страсть, которые никогда не следует подавлять.
Каким был бы наш мир, если бы следующие авторы не писали и не делились своими работами?
Над пропастью во ржи Дж.Д. Сэлинджер, Путешествие Гулливера Джонатан Свифт, Робинзон Крузо Дэниел Дефо, Франкенштейн Мэри Шелли, Граф Монте-Кристо Александр Дюма, Бенджамина Дизраэли, Дэвида Копперфилда Чарльза Диккенса, Моби-Дик Германа Мелвилла, Дракула Брэма Стокера, Властелин колец Дж.Толкин, Приключения Алисы в стране чудес Льюиса Кэрролла, Анна Каренина Льва Толстого, Гекльберри Финн Марка Твена, Великий Гэтсби Ф. Девятнадцать восемьдесят четыре Джордж Оруэлл, Паутина Шарлотты Э. Б. Уайт, Звездные войны Джордж Лукас , Повелитель мух Уильям Голдинг, Лолита Владимир Набоков , Убить пересмешника Харпер Ли.
Вы писатель . Вы видите то, чего не видят другие, и готовы воплотить в жизнь свою страсть, и именно поэтому они считают вас странным.
Ладно, да, ты странный. К счастью! Вы вдохновленный писатель. Вы умеете делиться тем, что видите, и из поколения в поколение писать об этом, чтобы читать и ценить. Не старейте только для того, чтобы сожалеть о том, что не делитесь своими чудесами.
Это ваш момент. Возьми это. Писать. Примите свою странность.
«Странный» — это еще одно слово для обозначения значительного и замечательного.
Оцените свое великолепие. Будьте искренними. Быть странным.
Черт возьми. Быть гордым. И никогда, никогда не сдавайся.
Серьезные писатели никогда не бросают
6 общих черт, присущих каждому великому писателю
Трудно сказать, хороший ли вы писатель, особенно если никто никогда не разрывал написанное вами произведение или «оххххед» и «ахххед» над вашей работой. Но один из самых простых способов узнать великого писателя — это его повседневные качества.
Эти качества необходимы для эффективного писателя, потому что они подчеркивают определенную преданность и открытость — и то, и другое необходимо для достижения писательского величия. Прочтите этот список и посмотрите, соответствуете ли вы 6 наиболее важным качествам эффективного писателя.
1. Внимание к деталям
Великие писатели — наблюдатели, всегда делающие мысленные заметки и замечающие небольшие изменения вокруг них. Такое внимание к деталям не только делает их фантастическими редакторами, способными заметить малейшие грамматические ошибки во время чтения, но и добавляет особый штрих в их текст.Никаких описательных деталей не остается.
2. Дисциплина
Писатели, которые преуспевают, знакомы с разочарованием, потому что переписывание, редактирование и улучшение — все это происходит при соблюдении дисциплинированного подхода к написанию. Великие писатели постоянно пересматривают свою работу, какой бы незначительной ни была задача. Они сосредоточены на своем ремесле и постоянно работают над тем, чтобы стать лучше с помощью строгой дисциплины.
3. Ясность
Эффективный писатель способен излагать сложные мысли и идеи простым, ясным языком, который быстро и легко понимается другими.Это ценное качество помогает им справляться даже с самыми сложными предметами, разбивая их на несложные части.
4. Сильный словарный запас
Никто не любит читать одни и те же слова снова и снова, поэтому сильный и надежный словарный запас является преимуществом для любого хорошего писателя. Включая интересные и необычные слова в свой текст, этот навык помогает им поддерживать интерес читателя и позволяет им более эффективно общаться, находя идеальное слово для любой ситуации.
5. Открытость для изменений
Открытость для внешних изменений и предложений является ключевым моментом для выдающихся писателей, потому что это позволяет им улучшить свое письмо, даже если это может навредить их эго. Открытость позволяет им видеть свою работу глазами других и исправлять слабые места.
6. Страсть к чтению
Из ненасытных читателей часто получаются отличные писатели, потому что погружение в мир слов помогает лучше понять основные моменты письма (например, синтаксис, тон, обрамление и т. Д.)) Чем больше человек читает, тем больше он узнает о различных инструментах письма и стилистических углах, которые существуют.
Стремитесь к этим качествам
Если вы прочитали этот список и почувствовали, что можете улучшить некоторые из перечисленных здесь качеств, начните сегодня. В кратчайшие сроки ваши навыки письма принесут пользу.
Мнения, выраженные здесь обозревателями Inc.com, являются их собственными, а не мнениями Inc.com.
Почему великие писатели пишут
«Книги никогда не заканчиваются.Они просто заброшены ».
— Оскар Уайльд
***
Почему пишут великие писатели?
На этот вопрос никогда нельзя ответить, только исследуя — в контексте культуры, времени и нас самих. Это именно то, что исследует Мередит Маран в книге «Почему мы пишем: 20 известных авторов о том, как и почему они делают то, что делают». Широкий спектр ответов довольно много раскрывает природу драйва, страсти и творческого процесса.
Маран начинает с того, что знакомит нас с историческими высказываниями авторов по этому поводу.Один из самых известных — от Джорджа Оруэлла, который красноречиво ответил на этот вопрос в 1946 году в эссе под названием Почему я пишу :
.С самого раннего возраста, возможно, с пяти или шести лет, я знал, что когда вырасту, я должен стать писателем. В возрасте от семнадцати до двадцати четырех лет я пытался отказаться от этой идеи, но делал это с осознанием того, что оскорбляю свою истинную природу и что рано или поздно мне придется остепениться и писать книги.
На протяжении всей книги мы встречаемся с идеей, что письмо настолько неотъемлемо является частью большинства писателей, что они не могут представить себя кем-то еще.Дэвид Балдаччи, автор Absolute Power, утверждает: « Если бы писать было незаконно, я был бы в тюрьме. Я не могу писать. Это принуждение. ”
Можете ли вы заявить это о своей работе?
Балдаччи отмечает, что еще до того, как стать писателем на полную ставку, он был юристом — другой своей профессией.
Один из лучших художественных произведений, которые я когда-либо придумал, касался работы юриста.
Вы знаете, кто выиграет в суде? Клиент, чей адвокат рассказывает истории лучше, чем другой адвокат.Когда вы подаете в суд, вы не можете изменить факты. Вы можете переставить только так, чтобы сделать историю, которая лучше укрепит позицию вашего клиента, подчеркнув одни вещи и не придавая значения другим. Убедитесь, что факты, которым вы хотите, чтобы люди поверили, были наиболее убедительными. Факты, которые навредят вашему делу, — это те, которые вы либо скрываете, либо скрываете. Это история.
Балдаччи описывает внутренние страхи, которые он испытывает как автор, когда каждый новый проект начинается с чистого листа и бесконечных возможностей.(Стивен Прессфилд называет это войной искусства.)
Каждый раз, когда я начинаю проект, я сажусь до смерти в страхе, что больше не смогу принести волшебство.
Вы никогда не захотите оказаться на операционном столе с хирургом-правшой, который скажет: «Сегодня я попробую оперировать левой рукой». Но письмо похоже на это. Чтобы стать лучше, нужно заставлять себя каждый раз делать что-то по-другому. Как писатель, вы не ограничены механическими устройствами, технологиями или чем-то еще.Вы должны играть. Что ужасно.
Интересно отметить, что большинство авторов книги Марана, несмотря на их успех, очень боялись, что снова не смогут писать. Мы предполагаем, что успех приносит определенную уверенность, но также приносит надежды. Нет ничего страшнее для музыканта, чем второй альбом, или для автора, чем начало следующей книги.
Один из способов решить эту проблему — попытаться быть невероятно плодовитым, как Исаак Азимов.Но даже плодовитые авторы, кажется, испытывают трепет. Сью Графтон, автор книги «А за Алиби», написала детективный роман для каждой буквы алфавита до X, и вот что она сказала:
Обычно, когда я сажусь за компьютер, я наполовину напуган. Я всегда убежден, что моя последняя книга была моей последней книгой, что моя карьера подошла к концу, что я никогда не смогу создать другую, что мой успех был мимолетной иллюзией, а мои надежды на будущее уже мертвых.Черт! Вся эта драма, а сейчас еще и девять утра
Многим этот страх кажется повсеместным, тенью, которая следует за ними на протяжении всего процесса. Об этом свидетельствует описание Изабель Альенде своей методологии письма. (Альенде написал «Дом духов».)
Я начинаю все свои книги восьмого января. Вы можете представить седьмое января? Это ад.
Каждый год седьмого января я готовлю свое физическое пространство. Я вычищаю все из других своих книг. Я просто оставляю свои словари, и свои первые издания, и исследовательские материалы для нового.А затем, 8 января, я иду семнадцать шагов от кухни к маленькому домику у бассейна, который является моим офисом. Это похоже на путешествие в другой мир. Сейчас зима, обычно идет дождь. Я иду со своим зонтом и собакой, идущей за мной. После этих семнадцати шагов я в другом мире и стал другим человеком.
Я иду туда испуганно. И взволнован. И разочарован — потому что у меня есть какая-то идея, которая на самом деле не является идеей. Первые две, три, четыре недели потрачены впустую. Я просто появляюсь перед компьютером.Приходи, показывайся, появляйся, а через некоторое время появляется и муза. Если она не появляется по приглашению, в конце концов она просто появляется.
Опыт показал этим опытным авторам, что этот страх следует принять: если музы сейчас нет, она рано или поздно придет, потому что она всегда делает это. Это время, прошедшее с того момента и до настоящего момента, — это опыт, который можно использовать в их написании.
Так зачем писать? Зачем наказывать себя, подвергая себя такому трудному процессу? Мэри Карр (автор «Клуба лжецов») ответила почти поэтично.
Пишу, чтобы мечтать; связываться с другими людьми; записать; уточнить; посетить мертвых. У меня какая-то примитивная потребность оставить след в мире. Кроме того, мне нужны деньги.
Я почти всегда беспокоюсь, когда пишу. Бывают такие прекрасные моменты, когда вы забываете, где находитесь, когда вы берете в руки ключи и ничего не чувствуете, потому что находитесь где-то в другом месте. Но такое случается очень редко. В основном я бью руками по груди трупа.
С учетом всего сказанного г-н Оруэлл, возможно, резюмировал это лучше всего. В своем эссе он перечислил, по его мнению, четыре основных мотива для написания :
.Чистый эгоизм . Чтобы о нем говорили, чтобы о нем вспомнили после смерти, чтобы отомстить взрослым в детстве и т. Д.
Эстетический энтузиазм . Получить удовольствие от воздействия одного звука на другой, от твердости хорошей прозы или ритма хорошего рассказа.
Исторический импульс .Желание видеть вещи такими, какие они есть, узнать истинные факты и сохранить их для использования потомками.
Политические цели. Мнение о том, что искусство не должно иметь ничего общего с политикой, само по себе является политической позицией.
В то время как у каждого автора, казалось, были несколько разные мотивы для написания, все они, кажется, были вынуждены рассказывать нам истории, горячее желание получить что-то и поделиться этим с миром. Джоан Дидион однажды сказала: «Я пишу исключительно для того, чтобы узнать, о чем я думаю…»
Иногда мы не можем учиться без письма.Иногда мы не можем разобраться в своих чувствах, если не говорим о них, а для писателей этот разговор происходит в их книгах.
Независимо от того, являетесь ли вы заядлым читателем или писателем, «Почему мы пишем» — это проницательная работа, которая дает вам возможность посетить умы некоторых из самых успешных авторов нашего времени. Дополните это другой книгой Марана «Почему мы пишем о себе: двадцать мемуаристов о том, почему они разоблачают себя (и других) во имя литературы».
Также ознакомьтесь с нашим постом об чрезвычайно плодовитом писателе Исааке Азимове и, возможно, улучшите свое профессиональное письмо, воспользовавшись советом Стивена Пинкера.
2.1: Писатели мифические, волшебные и поврежденные
Авторы:
- Тери Холбрук, Государственный университет Джорджии
- Мелани Хандли, Университет Вандербильта
В двух недавних беседах мы слышали комментарии, которые показывают образы писателей, которые люди носят в своей голове. «О, вы знаете, какие писателей такие», — сказал один гость другому за обедом. «Они живут на чердаке и наблюдают за миром откуда-то сверху, над остальными из нас.В книжном магазине ученик средней школы стоял среди стопок книг и заявил: «Авторы — не настоящие люди. Они похожи на фей, которые машут палочками, и истории создаются ». Эти два взгляда — автор на чердаке и автор как взмах палочки — указывают на неизменное представление о писателях, распространенных в популярной культуре: они отличаются от нас с вами и, возможно, несколько выше их. Помимо того, что они волшебные существа не из этого мира, они также хрупки и неспособны справляться с рутиной и стрессами повседневной жизни, поэтому они пьют, принимают наркотики, нуждаются в помощи и иногда впадают в кровавое безумие.Эти черты составляют четыре наиболее распространенных образа писателей в средствах массовой информации, и они представляют собой проблему. В конце концов, учитывая такого рода опасности на работе, кто когда-либо будет стремиться к писательской жизни?
Популярный портрет №1: Писатели обладают волшебными дарами
Этот взгляд на писателей подтверждает идею о том, что, поскольку письмо — это волшебство, это не работа. Написание просто … случается. Журналисты могут упорно следовать за наводками, но они отбрасывают статьи в срок, не допуская ошибок (или ошибок редактора).Авторы, хорошо одетые и тщательно причесанные, появляются на ток-шоу, продвигая работы, которые уже связаны и закрыты. Отсутствует то, что Стивен Кинг называет черновой работой , что случается, когда авторы борются со страницей. Сам Кинг играет на портрете писателя как волшебного в изображении Пола Шелдона, главного героя сериала Misery . В киноверсии
книги, Джеймс Каан безмятежно печатает «Конец» на последней странице своей рукописи и добавляет ее к аккуратной стопке бумаг на своем столе.Готово — ни лихорадочного переписывания, ни вычеркивания, ни начала. Его сочинение не требует усилий и заканчивается в первые несколько минут фильма. Остальная часть истории посвящена необычайной силе его слов над его самым большим поклонником. Другое распространенное изображение писателя как волшебника можно найти в романистах, раскрывающих преступления, таких как « Она написала убийство», Джессика Флетчер, одаренная наблюдательница, которая видит детали, которые упускает из виду полиция. Флетчер и ей подобные не пишут активно на экране; их авторская работа незаметна, проводится в свободное время, не посвященное борьбе с преступностью.Эти изображения увековечивают идею о том, что писать — это не просто — это волшебная работа, которую делают исключительные люди.
Популярный портрет # 2: писатели — отшельники
Миф о том, что писатели каким-то образом обладают волшебством и, следовательно, не являются частью этого мира, приводит к другому восприятию писателей: они либо не способны справиться с реальным миром, либо принимают четкое решение удалиться от него. Этот миф увековечен широко распространенными мистиками таких замкнутых литературных деятелей, как Дж.Д. Сэлинджер, Томас Пинчон и Харпер Ли, и он является частью знаний о письме, увековеченных в начальной и средней школе на уроках английского языка. (Быстрый поиск в Google открывает множество сайтов со списками и статьями о знаменитых писателях-затворниках, а также о романах и фильмах, предназначенных для средних классов и молодых взрослых читателей, таких как Джона Грина «Ошибка в наших звездах» и Гаса Ван Санта «В поисках Форрестера». .) Несколько фильмов торговались на понятии автора-отшельника.В автомобиле Джоди Фостер Nim’s Island , основанном на детской книге Венди Орр, молодая девушка пишет автору своих любимых боевиков, ожидая, что она ее спасет, но обнаруживает, что автор агорафобен, гермафобичен и не может справиться с этим. с миром за пределами ее квартиры. В фильме «« Как хорошо, как бывает »« »Джек Николсон играет писателя, который пытается контролировать свою обсессивно-компульсивную психику, разрабатывая правила взаимодействия с внешним миром. Если мы расширим портрет писателя и включим издателей — людей, которые создают более крупные структуры, в которых писатели строят свои произведения, — тогда мы можем рассмотреть фильм Орсона Уэллса Citizen Kane , фильм о том, как выдающийся газетный издатель на всю жизнь ушел в изоляцию.Эти фильмы представляют писателей как поврежденных или хрупких людей, чьи магические дары позволяют им делиться со своими читателями творческими мирами, даже если они ограничивают их участие в реальном мире вокруг них.
Популярный портрет № 3: Писатели злоупотребляют алкоголем и другими веществами
Как и в случае с изображением писателя-отшельника, образ писателя-алкоголика подтверждается примерами из реальной жизни. Среди известных писателей-алкоголиков Эдгар Аллан По, Эрнест Хемингуэй и Ф.Скотт Фицджеральд, и это лишь некоторые из них. Среди авторов много споров по поводу того, является ли алкоголизм профессиональной опасностью. Дональд В. Гудвин опубликовал некоторые из противоположных точек зрения, цитируя заявление Алистера Кука о том, что алкоголь «не больше связан с письмом, чем с водопроводом», и наблюдение Майкла Крайтона о том, «сколько людей в« искусстве »… пьяницы, и, если уж на то пошло, сколько вообще не пьют, в той осторожной, несколько смущенной манере, которая указала на проблему с алкоголем где-то в прошлом.Гудвин представляет ряд данных, которые подтверждают позицию, согласно которой писатели чаще страдают алкоголизмом, чем население в целом, и писатели, которые создают изображения авторов в популярной культуре, часто повторяют это мнение. От изображения Рэя Милланда писателя-алкоголика в фильме Билли Уайлдера « Потерянные выходные » до исполнения Полом Джаматти борющегося за дегустацию вин писателя в фильме Александра Пейна « боком, » писатели изображались как маскирующие свои тревоги и страхи с помощью алкоголя.
Популярный портрет №4: Писатели (и их поклонники) страшны
С тех пор, как Мэри Шелли написала свой первый знаменитый роман, в котором доктор Виктор Франкенштейн рассказывает историю своих творческих экспериментов энергичному молодому писателю, ставшему капитаном корабля, писатели-фантасты были связаны с тревогой и ужасом. Одним из наиболее широко известных и высмеиваемых примеров этого изображения является Джек Торранс Стивена Кинга из сериала «Сияние ». Заснеженный в огромном отеле с женой и сыном, борющийся писатель Торранс медленно погружается в безумие, о чем свидетельствуют его леденящие кровь и повторяющиеся писания.Образ писателя-сумасшедшего также используется в фильме Роберта Олтмана « Игрок », в котором руководителю студии угрожает смертью отвергнутый сценарист. В фильме Джоэла и Итана Коэнов « Barton Fink » главный герой — писатель, который сам не столько сумасшедший, сколько погружен в мрачный, жестокий и сюрреалистический Голливуд 1940-х годов. Ассоциации между авторами и ужасом также распространяются на изображение вымышленных читателей; в « Misery», «» Стивен Кинг создает историю, в которой результат преданности фаната — насилие и убийство.В этих представлениях авторов (и читателей) писатели населяют пугающие миры, где им либо угрожают, либо представляют угрозу для окружающих.
Итак, кто такие писатели на самом деле и почему это важно?
Обсуждаемые здесь четыре портрета — не единственные культовые изображения писателей, циркулирующие в массовой культуре, но и одни из самых распространенных. И они представляют проблему. В книге Inkheart Корнелия Функе пишет о персонаже, который знал самых разных людей, окружавших себя книгами, но никогда не встречал никого, кто писал бы книги.Есть два способа прочитать это наблюдение: персонаж никогда не встречал автора или портреты авторов, которые она носила в своей голове, не соответствовали окружающим ее людям, которые создавали повествования, помещая слова на бумагу. Мы приступаем к этому второму чтению, потому что оно указывает на трудность принятия культовых представлений писателей, популяризированных в романах, фильмах и на телевидении: они часто не изображают большинство работающих писателей, которые живут писательской жизнью изо дня в день. , и они искажают или слишком легко резюмируют, что влечет за собой письменная практика.
Мнение о том, что письмо не требует усилий и делается на стороне необычными людьми, отвергает реальные усилия, которые писатели вкладывают в свою работу, которая имеет множество ответвлений. Во-первых, это делает тяжелую работу по написанию незаметной, обескураживая молодых писателей, которые могут отвергнуть собственные кропотливые усилия как доказательство того, что у них просто нет того, что нужно. Это также обесценивает письменные продукты, подпитывая идею о том, что интеллектуальная собственность писателя не имеет значения и необходимость платить писателям за их работу отпадает.Если авторы могут вести писательскую жизнь в свободное время (например, когда они не раскрывают преступления), то насколько ценным с точки зрения труда может быть письмо? В эту динамику также играют невидимые другие — редакторы, супруги, агенты, помощники, — которые берут на себя большую часть рутинных закулисных дел писателя, в то время как сами писатели, кажется, могут вести жизнь в твидовых блузах, сочиняя рассказы в своих исследованиях. Невидимость всей этой письменной поддержки снижает уровень труда, необходимый для создания рукописи, готовой к публикации.
Психологические портреты писателей, популяризируемых в СМИ, также нуждаются в более тонкой деталировке. Нет никаких сомнений в том, что быть писателем — это сложное занятие, и то, как каждый писатель воспринимает эту сложность, зависит от его собственных ресурсов и взглядов; Оливия Лэйнг предлагает захватывающее исследование такой сложности в книге The Trip
.в Echo Spring: О писателях и питье и Джейн Пийрто проанализировали работы и слова писательниц, которые показывают, что многие из них страдают от депрессии и злоупотребления психоактивными веществами.Но через интервью с опубликованными авторами Кэтрин Уолд исследует, как писатели укрепляют устойчивость — как они справляются с профессиональной необходимостью отказа, неопределенностью публикации, реакциями друзей и семьи. Писать может быть нелегко, но многие писатели разработали механизмы преодоления и поддержки, направленные на то, чтобы сделать себя здоровыми способами, исключающими злоупотребление психоактивными веществами или агорафобию.
Представление об авторстве-одиночке, уединенно живущем в своей квартире (часто приводимое в солнечный мир не по годам развитым ребенком или подростком), также противоречит социальной природе письма.В то время как письмо действительно включает сосредоточенное время, работая в одиночестве, профессиональное письмо никогда не является индивидуальным занятием. Увековечение мифа об авторе-затворнике скрывает не только роли всех людей, формирующих книгу, но также делает невидимой бизнес-сторону создания. Социальные сети сделали работу автора по саморекламе более очевидной, но автор как общественный деятель не новичок. М. Томас Инге отметил, что Трумэн Капоте, писавший в то время, когда критики ценили замкнутых писателей, использовал средства массовой информации 20-го века и свои собственные разговорные способности, чтобы развить свою личность как писателя, который был как литературным, так и социальным и знающим СМИ.
Вера в то, что письмо возникает, как у Афины, полностью развито из головы писателя, сводит к минимуму как трудоемкость, так и ожидание того, что письмо — это навык, который можно улучшить. Популяризированные образы авторов в силу повествовательной необходимости сосредоточены на действии в жизни автора, и сложно представить труд, который идет на написание; часы набора текста на компьютере могут не сделать захватывающего повествования. Но коварная невидимость писательского труда увековечивает мифы, наносящие вред как нынешним, так и возможным писателям.Миф о том, что письмо — это магический процесс, которым могут заниматься только определенные люди, способствует восприятию писателей как хрупких существ, неспособных управлять миром, в котором они живут. Поскольку тяжелый писательский труд не так часто изображается в популярных СМИ, молодые писатели могут не рассматривать письмо как что-то, что они могут делать, или как работу, которая экономически ценится. Некоторые авторы могут принять миф и использовать его в своих интересах, но при этом они осознают, что играют в игру с ожиданиями общества. Миф о писателе-волшебнике или чудовище увековечивается.
Разрушение мифа: как настоящие люди живут писательской жизнью
Развенчать мифы о писательской жизни — непростая задача; в конце концов, они такие настойчивые, потому что держат нити истины (письмо действительно требует одиночества; некоторые писатели злоупотребляют наркотиками и алкоголем и находятся в депрессивном состоянии). К тому же, честно говоря, они создают хорошую драму. Но вместо того, чтобы принимать эти мифы как гламурные, желательные или неизбежные, для начинающих авторов важно избегать бесполезных культурных портретов, чтобы они могли представить себе другие виды писательской жизни.Это особенно верно в эпоху цифровых технологий, когда понятие писателя доступно большему количеству людей. Один из возможных ходов — проанализировать общие темы, обсуждаемые писателями, а затем выработать стратегию борьбы с ними. Например, страх быть отвергнутым — обычная черта характера в репрезентациях писателей, а разговоры об отказе — обычное дело в книгах о писательстве. Однако в тандеме со страхом быть отвергнутым есть признание того, что успешные писатели устойчивы, и, как указывает Джейн Пийрто, они учатся воспринимать отторжение и критику как часть процесса написания на протяжении всей жизни.
Другой возможный сдвиг — это перейти от видения писателей как мифических и волшебных к тому, чтобы рассматривать писателей, как большинство из нас, как рабочих. Автор и преподаватель творческого письма Кристин Кэтрин Руш утверждает, что основная проблема письма как профессии заключается в том, что его не воспринимают и не преподают как профессию. Это развлечение или страсть, но не карьера. Чтобы развиваться как писатель, писателям часто советуют проводить семинары над незавершенными рукописями, но эти семинары могут оказаться вредными. Часто в центре внимания экспертных семинаров находится постоянная критика, в результате чего авторы попадают в ловушку, когда они пересматривают отдельное произведение, пока они не сдаются.Вместо этого, советует Руш, писатели должны рассматривать свою работу как часть карьеры, где они улучшаются за счет постоянных усилий, постоянной практики и частых представлений, самопрощающей и практической позиции, которая подрывает портреты писателей как людей, одержимых своими личными неудачами и несовершенства их работы.
Часть понимания письма как профессии или карьеры — или даже как занятия, которое не является разрушительным — состоит в том, чтобы признать неприглядный повседневный темп письма. Как отмечает автор Энн Ламотт, у письма бывают моменты, когда оно волнует.У него также будут моменты, когда он будет мучительным или унылым. Ключ, подчеркивает она, — это сесть и написать, даже если слова произносятся медленно, и даже если они появляются, они не очень хороши. Это часть писательской жизни, и в ней нет ничего фантастического, волшебного и устрашающего. Это работа.
Дополнительная литература
В дополнение к приведенным выше примерам, более популярные в СМИ изображения писателей и авторов см. В телесериале Castle (American Broadcasting Company), Уильяма Джойса «Фантастические летающие книги мистера».Моррис Лессмор (книга, короткометражный фильм или приложение) или фильм Алана Рудольфа Миссис Паркер и порочный круг . Для получения дополнительной информации о физических и психологических условиях, влияющих на жизнь и работу писателей, см. Книгу Дональда У. Гудвина «Алкоголь и писатель» (Эндрюс и МакМил), книгу Оливии Лейнг «Путешествие к источнику Эхо: о писателях и питье» (Пикадор). и статья Джейн Пиирто в Roeper Review , «Темы из жизни успешного современного U.С. Женщины-творческие писатели ». Чтобы прочитать о писателях и устойчивости, см. Книгу Кэтрин Уолд The Resilient Writer (Persea Books). Более подробную информацию о решениях одного автора играть против общих идей писателей см. В книге М. Томаса Инге « Truman Capote: Conversations » (University Press of Mississippi). Сами писатели много говорят о повседневной работе автора. Советы авторов и взгляды на их трудовую жизнь см. В книге Энн Ламотт Bird by Bird: Some Instructions on Writing and Life (Anchor Books), в книге Кристин Кэтрин Руш «В поисках совершенства и как это вредит писателям» (публикация WMG), и книга Стивена Кинга «О письме: воспоминания о ремесле» (карманные книги).
Ключевые слова
мастерская, письмо как профессия, письмо как процесс, писательская жизнь
Автор Биография
- Тери Холбрук, писательница-криминалитет, ставшая педагогом по обучению грамоте, — доцент Университета штата Джорджия, где она изучает, как цифровые технологии и исследования в области искусства влияют на письмо — и наоборот.
- Мелани Хандли — профессор Университета Вандербильта, где изучает, как учителя учатся писать цифровые и мультимодальные тексты.Она увлеченный преподаватель письма и литературы для молодежи.
«Мы уже пережили апокалипсис»: писатели из числа коренных народов меняют научную фантастику
Джонс, член племени черноногих, выросший в Техасе, часто использует рамки ужаса, чтобы исследовать неравенство, с которым сталкиваются коренные американцы. Его привлекли слэшеры из-за упора на справедливость и порядок. «В этой истории за плохое наказывают», — сказал он. «Намерение состоит в том, чтобы сбалансировать мир, а мир, в котором мы живем, не такой.
Для авторов из числа коренных народов вписаться в научную фантастику и фэнтези — это не просто стать заметным в популярных жанрах. Это часть более широких усилий по преодолению многовекового культурного искажения.
«То, что большинство людей знает о коренных народах, было создано посторонними, поэтому неудивительно, что это ошибочно», — сказала Дебби Риз, которая является членом племени Намбе Пуэбло и основала сайт «Американские индейцы в детской литературе», который анализирует репрезентации коренных народов. люди и верования в детских книгах.
В то время как писатели коренных народов все еще недостаточно представлены в литературном мире, особенно в жанровой художественной литературе, их работы имеют огромное влияние. Роанхорс выиграла две самые престижные награды жанра — «Хьюго и туманность» за свой рассказ 2017 года «Добро пожаловать в ваш подлинный индийский опыт ™» и премию Locus за лучший первый роман за «След молнии». Обе работы допущены к экранизации.
Роман Дималина «Похитители костного мозга», действие которого разворачивается в мрачном будущем, где коренные народы охотятся за их костным мозгом, получил приз Киркуса в области литературы для молодежи и в настоящее время транслируется в телесериал.В последние годы она и Роанхорс подписали контракты на выпуск нескольких книг с крупными издательствами.
Роанхорс сказала, что начала писать «Толкиновские подделки о белых фермерских мальчиках, отправляющихся в путешествия», потому что она полагала, что это должно быть эпическое фэнтези.