Как стать писательницей – с чего начать, как освоить профессию писателя и добиться известности.

Как стать хорошим писателем

Ребята, мы вкладываем душу в AdMe.ru. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

Создать хорошее произведение может каждый, кто прислушается к советам известных писателей.

Для того, чтобы написать произведение, которое будет иметь широкий круг читателей, нужно иметь большую практику и знать азы писательского мастерства. В этом нам помогут советы великих писателей, которые поделились своими «рецептами» по написанию хорошей книги.

Сегодня, в Международный день писателя, AdMe.ru публикует цитаты, которые может взять на вооружение каждый творческий человек.

Стивен Кинг

Король ужасов издал немало выдающихся бестселлеров. Его творение «Как писать книги» сочетает в себе мемуары, мысли писателя, программу и установку для юных талантов. Книга была написана после того, как Стивена сбил автомобиль. После такого события он пересмотрел многие вещи в своей жизни.

• Описание начинается в писательском воображении, а заканчивается — в читательском.
• Все, о чем я вас прошу, — это старайтесь писать получше и помните, что писать наречия — человеческая слабость, писать «он сказал» или «она сказала» — совершенство богов.
• Начинается все вот с чего: поставьте стол в углу и каждый раз, когда принимаетесь писать, напоминайте себе, почему он не в середине комнаты. Жизнь — это не поддерживающая система для искусства. Все совсем наоборот.
• Давайте скажу прямо? Если у вас нет времени на чтение хороших книг, то нет времени (и навыков) для письма. Все просто.

Нил Гейман

Английский писатель-фантаст дает своим неопытным коллегам ряд полезных советов, которые дают представление, как научиться писать книги. Вот список этих рекомендаций:

• Пишите все время.
• Находитесь в постоянном поиске нужного слова и записывайте его.
• Всегда доводите ваш труд до конца.
• Сохраняйте свежий непредвзятый взгляд на вашу литературу. Читайте, будто видите произведение впервые в жизни. Покажите его своим друзьям и знакомым, которые знают толк в книгах такого жанра.
• Следует учитывать, что если вашему читателю что-то не нравится в тексте, то он в большинстве случаев говорит разумную вещь. Но когда начинает давать совет и уточнять, что именно не так, то зачастую ошибается.
• Исправляйте свои творения. Знайте, что до того, как ваше произведение будет отшлифовано до идеала, вам придется оставить его и начать писать другое.
• Наслаждайтесь своим остроумием.
• Следует помнить, что вера в себя и уверенность в том, что вы все делаете правильно, помогут воплотить в жизнь все что угодно. Пишите ваше произведение максимально искреннее и так хорошо, как вы это можете делать.

Рэй Брэдбери

В книге Брэдбери «Дзен в искусстве писательства» имеются как советы по созданию своего собственного стиля и стратегии поведения с издателями, так и некоторые моменты из биографии самого автора. «Дзен…» поистине можно назвать настольной книгой любого начинающего деятеля литературы, ведь это произведение пронизано невероятной жизненной мудростью.

www.adme.ru

Как стать писателем: с чего начать, советы начинающим писателям

1. Не обольщайтесь

Легко не будет. До славы и почета далеко, а работать придется много. Как говорит Хэнк из сериала «Блудливая Калифорния», «быть писателем – это хреново, это все равно что до конца жизни делать домашнее задание».

2. Читайте каждый день

«Если у вас нет времени на чтение, то и написать вы ничего не успеете и не сможете».

Стивен Кинг

«Толкиен не читал фэнтези в духе Толкиена, он читал книги по финской филологии. Читайте что-то неожи­данное».

Нил Гейман

«Я могу прочитать десяток скучных книг и сделать из них одну инте­ресную».

Айзек Азимов

3. Пишите каждый день

«С похмелья или нет, я пишу каждый день по три часа, как встану, пока не закончу то, что делаю».

Гор Видал

«Я всегда говорил себе: относись к этому как к работе с девяти до пяти. Если у тебя жесткий рабочий график, ты просто идешь и работаешь, и неважно, хорошо ли тебе в этот день. Я могу каждый день садиться за стол и выдавать дневную норму. Просто не даю себе разрешения уклоняться».

Салман Рушди

4. Учитесь

Запишитесь в библиотеку, на писательские курсы, на онлайн-мастерские. Или просто тренируйтесь писать тексты. «Для начала можно поставить себе задачу: по рассказу в неделю, пятьдесят два рассказа в год, на протяжении пяти лет. Вам придется много писать, многое выбрасывать или сжигать, пока что-то не начнет получаться. Лучше начать прямо сейчас, чтобы быстрее разделаться с подготовительной работой. Потому что я убежден: со временем количество переходит в качество».

Рэй Брэдбери

5. Превратите свои фобии и обсессии в фирменный стиль

«Я пишу о том, что меня пугает. Я никогда не писал о змеях, потому что их я не боюсь. Я писал о крысах, потому что они приводят меня в ужас. Я думаю, когда мы пишем, мы пытаемся избавиться от собственных фобий».

Стивен Кинг

6. Придумайте свои ритуалы

Вирджиния Вулф предпочитала сочинять стоя, Марк Твен – лежа, Роальд Даль писал в небольшом неотапливаемом сарайчике, кутаясь в спальный мешок, Агата Кристи придумывала очередное убийство, когда мыла посуду, Набоков писал на карточках, Достоевский проговаривал свои романы вслух, у Шиллера в столе лежали гнилые яблоки, а Довлатов не использовал в одном предложении слов, начинающихся с одинаковых букв. Придумайте что-нибудь свое; публику, может, и не привлечете, но хоть самому скучно не будет.

7. Подслушивайте, подсматривайте, записывайте

Автобусная остановка, путешествие на Эверест, окно во двор – писатель везде найдет материал для новой книги. Диккенс в каждом новом городе посещал морги, Чехов – кладбища и бордели. Оскар Уайльд писал: «Я никогда не путешествую без своего дневника. Нужно же читать что-то гениальное в поезде».

8. Развивайте воображение

Есть много способов развить воображение. Придумывать биографию прохожим, играть в ассоциации, сочинять истории о чем попало. О Чехове рассказывали, что он мог взять первую попавшуюся вещь – например­, пепельни­цу – и назавтра написать о ней рассказ.

«Воображение – это эрекция ума».

Виктор Гюго

9. Найдите свои слова

«Когда вы пишете, слова должны идти так: БИМ БИМ БИМ, БИМ БИМ БИМ, БИМ БИМ БИМ, БИМ БИМ БИМ. Каждое должно быть наполнено соком, они должны сочиться мощью. Они должны заставлять меня переворачивать страницы. БИМ БИМ БИМ, БИМ БИМ БИМ, БИМ БИМ БИМ».

Чарльз Буковски

10. Не отвлекайтесь

Выключите фейсбук, телефон и телеви­зор. Начинайте писать прямо сейчас. «Не стоит ждать вдохновения, за ним надо гоняться с дубинкой».

Джек Лондон

11. Придумайте Героя, с которым вам интересно

«Каждый персонаж должен чего-то хотеть, пусть даже стакан воды».

Курт Воннегут

12. Придумайте неожиданную историю

«Четыре величайших романиста за всю историю человечества – Бальзак, Диккенс, Толстой и Достоевский – писали не слишком хорошо, и от этого факта никуда не уйти. А это доказывает, что, если ты умеешь рассказать историю, создать характер, развернуть действие, если у тебя есть искренность и темперамент, неважно, как ты пишешь. И тем не ­менее лучше писать хорошо, чем плохо».

**Сомерсет Моэм **

«Если не знаете, что делать дальше, похороните кого-нибудь заживо».

Эдгар По

«Я всегда начинаю с одного героя, ну, может, с двух, и они конфликтуют друг с другом. Кошка села на подстилку – это не сюжет. Кошка села на собачью подстилку – вот сюжет».

Ле Карре

13. Пишите о том, что вас действительно волнует

«Писать роман надо, только когда ­болит так, будто из тебя вылезает ­горячая какашка».

Чарльз Буковски

14. Помните: начало – это самое важное

«Никогда не начинайте с погоды».

Элмор Леонард

«Начать… начать… Как начать? Я голоден. Надо налить кофе. Кофе поможет мне думать. Может, сначала что-нибудь написать, а потом вознаградить себя чашкой кофе. Кофе и кексиком. Ладно, значит, надо разобраться с основными темами. Может быть, бананово-ореховый. Это годный кексик».

Чарли Кауфман в фильме «Адаптация»

15. Не жалейте читателя

«Будь садистом. ­Неважно, насколько милы твои персонажи, с ними должны происходить ужасные вещи, чтобы читатель понял, из чего они сделаны».

Курт Воннегут

16. Не слушайте критиков

«Писатель не должен думать о кри­тике, так же как солдат о госпитале».

Стендаль

«Одна из неприятных сторон нашего ремесла заключается в неизбежности злобных нападок безмозглых уродов и чьих-то фанатов. Этому нет конца. По ночам они стучат в вашу дверь или придумывают гнусные судебные иски, мастурбируя, как шимпанзе, в комнатах, освещен­ных 25-ваттными лампочками».

Хантер С. Томпсон

17. И всех остальных тоже не слушайте

«Обругает какая-нибудь сволочь – рана. ­Другая сволочь похвалит – еще рана. Душу вложишь, сердце свое вложишь – сожрут и душу, и сердце. Мерзость вынешь из души – жрут мерзость. Они же все поголовно грамотные, у них у всех сенсорное голодание. И все они клубятся вокруг – журналисты, редакторы, критики, бабы какие-то непрерывные. И все требуют­: ­«Давай! Давай!..» Какой из меня, к ­черту, писатель, если я ненавижу писать. Если для меня это мука, болезненное, постыд­ное занятие, что-то вроде выдавливания геморроя».

**Писатель в «Сталкере» Андрея Тарковског­о **

18. Не бойтесь неудач

«Жизнь невозможна без неудач. Если только не жить так осторожно, как будто ты и вовсе не ­живешь, – но ведь это тоже ­неудача!»

**Джоан Ролинг **

«Неудача – единственный устойчивый успех».

Джон Апдайк

19. Сомневайтесь

«Чтобы были довольны твои читатели, не будь слишком ­доволен собой».

Вольтер

«Совесть – орудие производства писателя. Нет ее – и ­ничего нет».

Юрий Домбровский

«Всякого, кто хотя бы шапочно знаком с пытками сочинительства, можно избавить от подробностей: как он писал и испытывал удовлетворение, читал и испытывал омерзение; правил и рвал, вымарывал, вписывал; приходил в восторг, приходил в отчаяние; с вечера почивал на лаврах и утром вскакивал как ужаленный; ухватывал мысль и ее терял; уже видел перед собою всю книгу, и вдруг она пропадала; разыгрывал за едою роли своих персонажей, их выкрикивал на ходу; вдруг плакал, вдруг хохотал; метался от одного стиля к другому: то избира­л героический, пышный, то бедноватый, простой, то Темпейские долины, то поля Кента и Корнуолла – и никак­ не мог решить, божестве­н­нейший ли он гений или самый жутки­й дурак на всем белом свете».

Вирджиния Вулф

20. Пейте, ешьте, любите

В общем, используйте все, что помогает в работе. Бальзак и Вольтер были кофеманами. Диккенс выпивал глоток горячей воды каждые 50 строк написанного текста, Пушкин пил лимонад, Агата Кристи уверяла, что яблоки стимулируют развитие сюжета. Хантер С. Томпсон говорил, что не порекомендует секс, наркотики и безумие каждому писателю, но признавал, что в его случае это срабатывало.

21. Думайте о языке

Думайте о языке, как о живом человеке. Полюбите тире, на следующий день прокляните его. Возненавидьте какие-нибудь слова, выражения или части речи. Потом простите их и купите им цветов. Оруэлл призывает не использовать длинных слов, где можно обойтись короткими. Стивен Кинг ненавидит наречия.

22. Жгите

Гоголь на вопрос, откуда он черпает богатство своего языка, ответил: «Из дыма. Пишу и сжигаю, что написал. И пишу снова».

23. Найдите своег­о читателя

И пишите только для него. «Не думаю, что художнику нужно много размышлять о том, для кого он работает. Лучшую публику можно увидеть утром в зеркале для бритья. Аудитория, которую художник воображает, если он это делает, – это комната, полная людей в масках с его собственным лицом. В моем случае они держат маски Набокова».

Владимир Набоков

24. Не спешите жить как Берроуз, а умирать как Хемингуэй

«Умереть от алкоголизма – отлично, славная смерть, но если пишешь скучное говно, то от чего бы ты ни умер, это ­никак тебе не поможет. Смерть от алкоголизма не означает, что ты хорош. Надо, чтобы после тебя остались слова».

Чарльз Буковски

25. Не слушайте ничьих советов.

И этих тоже.

«Нет никаких правил и нет никакого правильного режима, если ты хочешь написать книгу».

Умберто Эко

Впервые опубликовано на сайте в марте 2017 года.

Вероятно, вам также будет интересно:

7 увлекательных нон-фикшен-книг

30 книг, которые должен прочитать каждый мужчина

Фото: иллюстраации: Mitt Roshin; Giphy

Часто проверяете почту? Пусть там будет что-то интересное от нас.

www.gq.ru

рассказывает Маргарет Этвуд • Arzamas

12 января 2018Литература

В третьем выпуске совместного проекта Arzamas и журнала «Иностранная литература» — выдержки из эссе канадской писательницы Маргарет Этвуд «Выбор профессии: „Кем ты себя воображаешь?“» в переводе Екатерины Скрылевой

Маргарет Этвуд. 2006 год© Sophie Bassouls / Corbis via Getty Images

Писательство — занятие довольно обыденное, и ничего волшебного в нем нет. Любой мало-мальски грамотный человек может взять в руки орудие письма и наставить закорючек на белом листе. Но быть писателем значит занимать известное социальное положение — уже само слово «писатель» внушает нам уважение. Счастлив тот, кто берется за перо просто так, чтобы водить им по бумаге, не думая о своей будущей роли! Не всегда она блаженна и благосло­венна, зачастую — обременительна, да и плата за нее высока, хотя, как и мно­гое другое, она может наделить властью того, кто хочет переодеться в соответ­ствующий костюм и сыграть ее.

Я выросла в обществе, где, на первый взгляд, таких ограничений было немного. Когда я родилась, а случилось это в 1939 году, через два с половиной месяца после начала Второй мировой войны, литература и искусство не были главной темой обсуждения в моей стране. Людей в Канаде занимало другое, и если они о чем и задумывались, то не о писателях.

Мои родители были из Новой Шотландии — и вдали от нее они всю жизнь чувствовали себя как в ссылке. Отец появился на свет в 1906 году в семье лесника и вырос в глуши. Его мать преподавала в школе и очень поддерживала его: он занимался самообразованием и учился заочно — ни колледжа, ни уни­вер­ситета поблизости не было. Отец поступил в педагогическое училище и одновременно стал преподавать в начальных классах; он работал и на лесо­заготовках, чистил за гроши кроличьи клетки, ночевал летом в палатках и сам себе готовил. Откладывал зарплату, жил на стипендию, ухитрялся посылать домой деньги на обучение трех своих сестер и в конце концов защитил докторскую диссертацию по лесной энтомологии. Наверное, вы догадались, что мой отец был человеком самодостаточным и очень любил Генри Дэвида Торо  Генри Дэвид Торо (1817–1862) —американ­ский писатель, мыслитель, натуралист и общественный деятель. Активно выступал за охрану природы..

Мой дед по матери врачевал по деревням, то есть запрягал сани и в пургу отправлялся принимать роды на кухонном столе. Моя мать была настоящим сорванцом, любила верховую езду, коньки, гуляла по чердачным балкам зернохрани­лища, домашними делами интересовалась мало, а сидя за форте­пьяно (ибо из нее все время пытались сделать настоящую леди), держала на коленях раскрытую книгу. Однажды в училище отец увидел, как она съезжает по перилам, и в ту же минуту решил, что на ней-то он и женится.

Когда я родилась, отец заведовал небольшой биостанцией по изучению лесных насекомых в северном Квебеке. Каждую весну родители уезжали на север. Каждую осень, когда ложился снег, возвращались в город, обычно на новую квартиру. В шестимесячном возрасте меня положили в рюкзак и отправились в лес, и с тех пор он стал для меня родным домом.

Многие писатели в детстве испытывали одиночество, многим его скрашивал взрослый, который сочинял для них истории. Мне их рассказывал брат. Сначала я только слушала, потом он разрешил мне придумывать вместе с ним. Мы взяли за правило: каждый рассказывает до тех пор, пока у него не иссякнет воображение или ему не захочется помолчать и послушать. В любимой нашей истории говорилось о сверхъестественных существах, обитающих на далекой планете. Человек непосвященный решил бы, что это кролики, но на самом деле эти безжалостные плотоядные умели летать. «Сага» была приключен­ческой, там встречались враги и сообщники, герои вооружались, дрались, искали сокровища и дерзко сбегали из-под стражи.

Истории мы придумывали по вечерам или в дождливые дни, в остальное время жизнь была насыщенной и совсем не праздной. Проблемы морали и вопросы взаимоотношений не поднимались, сами мы редко сталкивались с ними. Нас учили, что нельзя разводить костры в лесу и купаться в грозу; как вести себя, чтобы лодка не переворачива­лась; объясняли, как не погибнуть по глупости и так далее.

Мой отец почти все сделал своими руками: коттедж, причалы для лодок; смастерил мебель, и поэтому в доме всегда валялись на виду молотки, пилы, рашпили, дрели, коловороты и прочие опасные инструменты самого разного назначения — они часто служили нам игрушками. Нам показали, как чистить ружье (прежде всего выложить пули и не загляды­вать в ствол спереди), как быстро умертвить рыбу (острием ножа между глаз). Плаксивость и капризы не приветствовались: в этом смысле девочкам, как и мальчикам, снисхождения не было, и слезы не вызывали сочувствия. Разумные доводы поощрялись улыбкой, так же как и любопытство по любому поводу.

Но по природе своей я не была рационалисткой. Самая младшая в семье, я чаще всех плакала, меня часто отправляли «к себе», считали слишком чувствительной и даже слабенькой — может быть, потому, что мне были интересны всякие «мерихлюндии» вроде вязания, платьев и плюшевых зайцев. Сама я считала себя маленькой и беспомощной, эдаким пирожным с розоч­ками, не то что остальные. Из двадцатидвухмиллиметровки я стреляла плохо и с топором обращаться не умела. И чтобы понять, что для того, кто боится драконов, даже самый младший из них все равно дракон, времени у меня ушло немало.

Примерно в семилетнем возрасте я написала пьесу. Главным героем был великан, темой — преступление и наказание, преступление заключалось во лжи, о чем и полагалось писать будущему романисту, наказание — в том, что луна раздавила главного героя всмятку. Но как поставить этот шедевр на сцене? Не могла же я играть всех персонажей сразу. Выходом из положения были куклы. Действующих лиц я вырезала из бумаги, сцену соорудила из кар­тон­ной коробки.

Пьеса с треском провалилась. Сколько помню, на представление пришел брат с друзьями, они хохотали до упаду. Так уже в раннем возрасте я столкнулась с литературной критикой. Я больше не бралась за пьесы, зато засела за роман, но дело не пошло дальше первой сцены, где плот с главным героем — мура­вьем — несло по течению. Возможно, на большее меня бы тогда все равно не хватило. В общем, писать я перестала и совсем забросила это дело. Вместо этого занялась живописью и рисовала модных див с сигаретами в мундштуках, в дорогих нарядах и в туфлях на шпильках.

В 1949 году мне исполнилось десять; я узнала, что такое сингл, и услышала мелодичную песенку Пэтти Пейдж по прозвищу Поющий Ручеек. Родители уже беспокоились, как бы массовая культура не оказала на меня разлагающее воздействие. Начиналась эпоха «мыльных» радиопостановок, вечерних сериалов, журнальной рекламы, когда хозяйки, начитавшиеся про микробов, в панике бросались на борьбу с грязью. Другим общественным злом были прыщи, перхоть, дурной запах изо рта и от тела, и на обложках комиксов я с восторгом читала сказания о том, как зубная паста спасла кого-то от соци­ального краха, или о том, что стоит тебе позаниматься бодибилдингом по программе Чарльза Атласа, и от тебя разбегутся все драчуны на пляже, до того постоянно сыпавшие песком в глаза.

В то время я уже одолела полное собрание сочинений Эдгара По, взятое в школьной библиотеке, — в его творчестве не было ничего про секс, поэтому детям его выдавали. Я была влюблена в творчество Эдит Несбит, прочла все книжки народных сказок Эндрю Лэнга, какие только разыскала. Нэнси Дрю  Нэнси Дрю — персонаж писательницы Милдред Уирт, скрывавшейся под псевдо­нимом Кэролайн Кин. Первая книга, «Тайна старинных часов», появилась в 1929 году и стала началом серии о приключениях девушки-детектива., девушка-детектив, не произвела на меня впечатления: слишком трезво мыс­лит; а вот в Шерлока Холмса я в двенадцать лет влюбилась безнадежной, но безопасной любовью.

Мне было пятнадцать, когда появился Элвис Пресли, теперь танцевали вальс и рок-н-ролл, но я скучала по танго, которое уже вышло из моды. Настало время школьных танцулек, постоянных бойфрендов, кинотеатров под откры­тым небом, написанных с самыми благими намерениями журнальных статей о том, какая все-таки опасная штука — петтинг. Тема сексуального воспитания в нашей школе не поднималась, учитель физкультуры специально диктовал выражение «менструальная кровь» по буквам, чтобы слушательницы не падали в обморок. Противозачаточ­ные таблетки были делом далекого будущего. Забеременевшие девушки сразу куда-то исчезали. Они либо делали аборт, после которого умирали или оставались калеками, либо в срочном порядке выходили замуж и стирали пеленки, либо их отправляли в специальные дома для брошенных мамаш, где им приходилось скрести полы. От такой судьбы надлежало уйти любой ценой, причем лучшей защитой должны были служить резиновые пояс-трусы. Не впервые в истории всю культуру словно заклинило: с одной стороны были сплошные искушения, с другой — несокрушимая, высоченная стена общественной морали.

И все же больше всего о запретном мне рассказывали книги. Чего я только не успела прочитать до шестнадцати! От Джейн Остин до журнала «Подлин­ные любовные истории», дешевой научной фантастики и «Моби Дика». Прочитанное в основном делилось на три разновидности: книги по школьной программе, книги по собственному выбору, которые тем не менее не нужно было прятать (их я либо находила дома, либо брала в библиотеке), и книги подозрительные, куда я заглядывала украдкой, сидя с ребенком беспечных соседей. Таким образом в руки мне попали «Вечный янтарь» и «Джунгли классной доски» — своеобразный гимн во славу опасно просвечивающих нейлоновых блузочек.

Школьная же программа была неукоснительно британской и хронологически упорно не доходила до модернизма — наверное, чтобы в поле нашего зрения не попали сексуальные сцены, хотя и в обязательном чтении за кулисами основного действия секса встречалось предостаточно. И сам акт, и предвкуше­ние его — как правило, имевшие плачевные последствия — прочитывались и в «Ромео и Джульетте», и в «Мельнице на Флоссе», и в «Тэсс из рода Д’Эрбер­виллей», и в «Мэре Кэстербриджа». Обучение строилось в основном на работе с текстами. Мы учили их наизусть, анализировали структуру и стиль, писали краткие пересказы, но ни одного автора нам не показывали в историческом контексте или на фоне биографии — скорее всего, дело было в «новой крити­ке». Хотя тогда этот термин еще не вошел в обиход и о писательстве как о про­фессии, процессе или занятии реальных людей еще никто не говорил.

Маргарет Этвуд. 1967 год© Bob Olsen / Toronto Star via Getty Images

Как же я в таких условиях стала писателем? Никто от меня ничего подобного не ожидал, и выбор свой я сделала не так, как обычно делают другие, задумы­ваясь, кем быть: юристом или стоматологом? Я приняла решение внезапно, случилось это в 1956 году. Я шла из школы по футбольному полю и сочиняла стихотворение, пришла домой, записала его и поняла, что больше ничем не хочу заниматься, — только писать. Я и не подозревала, что стихотворение у меня получилось плохое, но даже если бы знала, меня бы это не остановило. Интересно было пережитое состояние, а не его результат: меня будто током ударило. Превращение из неписателя в писателя случилось моментально — так в низкопробных фильмах неприметный банковский клерк превращается в клы­кастого монстра. Наверное, со стороны могло показаться, что меня подвергли воздействию химикалий или космических лучей вроде тех, что направляют на крыс, чтобы превратить их в гигантов, или на людей — чтобы превратить их в невидимок.

Приходилось считаться с тем, что мое известие встревожило родителей: они были терпимы к гусеницам, жукам и всякой живности, но на художников их терпимость не распространялась. По своему обыкновению, они ничего не ска­за­ли и решили подождать (авось само пройдет), и стали намекать, что не­плохо бы мне устроиться на работу и зарабатывать деньги. Одна из подруг матери отнеслась к ситуации с юмором: «Очень хорошо, милая моя, — сказала она. — По крайней мере, работать будешь дома».

Если бы я тогда представляла себе, что такое стать не просто писателем, но писательницей (смертный приговор!), я бы через всю комнату швырнула мажущую синюю ручку или с головой спряталась под псевдонимом. Но тогда я была юна и не знала о подобных уловках, а сейчас уже слишком поздно.

Сначала я думала, что смогу сочинять сентиментальные рассказы для модных журналов: там, как сообщали в «Писательской бирже», хорошо платят, и я решила, что буду жить на гонорары и писать серьезную литературу, но после нескольких попыток убедилась, что мне не хватает соответствующего словар­ного запаса. Тогда я решила учиться на журналиста, ведь, трудясь в газете, думала я, можно рано или поздно выработать собственный стиль (на тот момент он представлял собой помесь Кэтрин Мэнсфилд и Эрнеста Хемингуэя). Однако после разговора с настоящим журналистом — троюродным братом, которого притащили родители, дабы он меня разубедил — я передумала: он рассказал, что мне как девушке дадут страничку некрологов или колонку для женщин. Но я сдала все экзамены — они до сих пор снятся мне в кошма­рах, — распахнув тем самым врата в храм науки, и побежала учиться. «Вот закончу и буду преподавать, — думала я. — Все равно неплохо: летние кани­кулы длинные, и времени на сочинение шедевров будет море».

Мне было семнадцать, год шел 1957-й. Профессора не скрывали, что считают нас скучной публикой и что им было увлекательнее с ветеранами, немало повидавшими и вернувшимися с жаждой знаний, и намного веселее с левыми, наводнившими университет в 1930-е — годы молодости самих преподавателей. Мы и правда в большинстве своем были неинтересны. Ребята стремились получить профессию, девушки — выйти замуж за ребят.

Но существовала и другая категория. Ее представители носили черные свитера с высоким горлом, а представительницы — те же свитера и юбки поверх чер­ных балетных трико, потому что колготки еще не придумали. Эти были в меньшинстве, обладали несомненным талантом, их упрекали в выпендреже и называли богемой. Поначалу я их боялась, а через пару лет вместе с ними нагоняла страх на остальных. Особого умения не требовалось — надо было понять основные тенденции и дальше следить: маникюр похуже, лицо поблед­нее, худоба и скудный гардероб, — словом, гамлетовский образ, иначе никто и не догадается, что у вас в голове слишком заоблачные для всеобщего понима­ния мысли. Нормальная молодежь посмеивалась, по крайней мере, над муж­ской половиной «богемы» и частенько вываливала представителей оной в снегу. Считалось, что «богемные» девушки доступней «кашемировых», зато скандальней, сумасброднее, подлей и гневливей, так что связывавшимися с ними следовало определиться, не слишком ли это высокая цена за легкий секс. Богему не интересовала канадская литература — вернее, они, как и оста­льные, не подозревали о ее существовании. Джек Керуак и битники появились на сцене в конце 1950-х и печатались в основном в журнале «Лайф», но не сто­ит думать, что они произвели большое впечатление на богему, ведь мы загля­дывались на Европу. Надлежало ознакомиться с творчеством Фолкнера, Скотта Фицджеральда и Хемингуэя, Теннесси Уильямса и Юджина О’Нила (если вы предпочитали драматургию), прочитать «Гроздья гнева» Стейнбека, до извест­ной степени изучить творчество Уитмена и Дикинсон, Генри Миллера (если перепадал контрабандный экземпляр — Миллер был запрещен), упомянуть в разговоре про гражданские права Джеймса Болдуина и — между делом — еще и Элиота, Паунда, Джойса, Вулф, Йейтса и так далее. А вот имена Кьеркегора, автора «Степного волка», Сэмюэла Беккета, Альбера Камю, Жан-Поля Сартра, Франца Кафки, Ионеско, Брехта, Генриха Бёлля и Пиранделло были магиче­скими. Некоторые еще читали Флобера, Пруста, Бодлера, Жида, Золя и вели­ких русских — Толстого и Достоевского.

Первыми людьми искусства, с которыми я столкнулась, стал театральный народ. Актрисой мне быть не хотелось, но я умела рисовать декорации и порой поддавалась на уговоры сыграть какую-нибудь (совсем крохот­ную) роль. Я зарабатывала тем, что рисовала и печатала театральные афиши, и это служило альтернативой работе в аптеке.

И все это время я писала — маниакально, плохо, но продолжая на что-то надеяться. Пробовала себя во всех жанрах, в которых потом работала (поэзии, художественной и всякой другой прозе), и прилежно выстукивала на машинке свои произведения двумя пальцами, как делаю до сих пор.

Получив первое письмо с известием, что мои стихи опубликуют в литератур­ном журнале, я с неделю ходила как в тумане. То было настоящее потрясение. Все это время усилия, которые я прилагала, казались тщетными даже мне самой, а тут — сокровенная мечта вот-вот сбудется! Как в сказке или страш­новатом сне. Однако я читала слишком много сказок: о золоте, наутро обра­тившемся в уголь, о красоте, за которую приходилось платить отрубленными руками, — и знала, что по сюжету теперь меня ждут обман, испытания и пре­пятствия, многие из которых мне не дано будет распознать, и цена за ошиб­ку, возможно, жизнь.

С помощью литературных журналов и некоторых моих преподавателей, в них печатавшихся, я отыскала потайную дверцу. То был доступ к пустынной с виду горе, которая на самом деле была не то курганом, не то муравейником: человек сторонний решил бы, что там ничего нет, но на самом деле, если найти вход, попадаешь в самую гущу жизни. Прямо у меня под носом открывался настоя­щий микрокосмос литературной жизни.

Оказывается, в Канаде и впрямь существовали поэты. Они сбивались в малень­кие кучки и даже в целые школы: одни были «космополиты», другие — «абори­гены». Каждый из них отрицал свою принадлежность к какой-либо группе, зато кивал на собратьев по перу. Все они критиковали критиков, которые тоже в основном были поэтами, крыли друг друга последними словами, хвалили себя в аннотациях, помещенных на обложках книг, писали отзывы друг на дру­га и, рецензируя, превозносили до небес и рвали на куски врагов, как в XVIII веке; разглагольствовали, выступали с программными документами, напарыва­лись на шипы жизни, истекали кровью.

Публиковавшихся канадских романистов было немного, все они знали друг друга, и почти все жили за границей, потому что считали: существовать в Канаде художнику невозможно. Многие писатели, чьи имена прогремят в конце 1960-х — начале 1970-х (Маргарет Лоренс, Мордекай Рихлер, Элис Манро, Мэриан Эйнджел, Грэм Гибсон, Майкл Ондатже, Тимоти Финдли, Руди Уайб), еще ничем не выделялись среди остальных.

Попасть в волшебный муравейник, туда, где другие считают тебя писателем и радуются этому, оказалось много проще, чем я думала. В то время сущест­вовала настоящая богема — и впрямь обособленная от остального общества и совершенно на него непохожая, — и стоило в нее попасть, как ты становился ее частью.

На старом заводе, например, расположилась кофейня под названием «Посоль­ство Богемы», там раз в неделю собирались поэты и читали вслух свои произ­ведения. Как только я «напечаталась», меня тоже попросили «почитать». («Чтение поэзии» быстро входило в обычай среди поэтов, и вскоре только этого от вас и ожидали. Не думала не гадала я тогда, что последующие десять лет буду мечтать попасть не на сцену, а за кулисы.)

Сборища в кафе во всех отношениях были замечательными. С одной стороны, собирался разношерстный народ, то есть в кафе встречались полные противо­положности. Молодые и старые, женщины и мужчины, печатавшиеся и не печатавшиеся, маститые и неофиты, оголтелые социалисты и крайние формалисты — все рассаживались как придется за столы, накрытые клетчатой скатертью и с обязательным подсвечником в форме винной бутылки. Меня не оставляло чувство, что здесь есть и не очень хорошие люди, — даже среди тех, кто публиковался, даже среди самых уважаемых. Одни подчас бывали просто неподражаемы, но длилось это недолго, другие каждый раз читали то же самое, третьи были неисправимыми маньеристами, четвертые приходи­ли сюда в поисках любовных приключений. Неужели принадлежность к киша­щему поэтическому муравейнику сама по себе ничего не гарантировала? Что же тогда есть истинное Признание? Как узнать, оценили ли тебя и какова эта оценка? Ведь многие здесь обманывались насчет своих талантов — может, обманывалась и я? И если задуматься, кто же «настоящие»? Кто это опреде­ляет, какой лакмусовой бумажкой пользуется?

В отличие от всех других искусств, писательство обладает неким особым свойством: оно очень демократично и как средство выражения всем доступно. В одной назойливой газетной рекламе говорится: «Все в писатели! Опыта или специального образования не требуется».

Чтобы быть оперным певцом, нужен не только голос, но и долгие годы учебы; композитору нужен слух, танцору — гибкое тело; для игры на сцене надо вызубрить текст и так далее. В последнее время считается, что рисовать так же легко, как и писать, и когда слышишь: «У моего четырехлетнего сына получи­лось бы лучше», чувствуешь, как в людях просыпается зависть и презрение, они и правда думают, что художник, на чью картину они смотрят, либо без­дарен, либо везунчик и ловкач и им подсунули подделку.

Приведем другое, более мрачное сравнение: любой может выкопать на клад­бище яму, но могильщиком от этого не станет. У могильщика гораздо больше выносливости и упорства. И род его деятельности глубоко символичен. Если вы могильщик, то вы не просто копаете. Вы несете на своих плечах огромный груз: мысли других людей, их страхи, фантазии, мечтания и суеверия. Вы  выступаете от лица всех смертных, хотите вы того или нет. То же самое верно и для любой другой общественной роли, в том числе и для Писателя с заглав­ной буквы. Но ее значение, ее эмоциональное и символическое наполнение со временем меняется — как и у всех остальных ролей.

В первом выпуске рубрики вы можете прочитать письма и дневники Эдварда Лира. А во втором — дневник Льюиса Кэрролла о путешествии в Россию.

микрорубрики

Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года

Архив

История, Искусство

10 предметов, изменивших историю дизайна

Кто придумал бутылку для соуса Kikkoman, лампу с заставки Pixar и тележку из супермаркета

arzamas.academy

Как начать писать книги? Как стать писателем :: SYL.ru

Литературное творчество, как и всякое другое, невозможно втиснуть в какие-то технологические регламенты. Придумать универсальный рецепт, действуя по которому автор сможет гарантированно получить шедевр, нельзя, иначе пропал бы смысл самого процесса, и каждый смог бы стать сочинителем. Однако есть свои правила и в этом деле. Каждый, кто берет в руки перо с целью изложить на бумаге свои мысли, непременно сталкивается с вопросом о том, как стать писателем и с чего начать.

Лиха беда начало

Способности у людей разные. Предположим, что некий человек с детства ощущал трепетную любовь к литературе и мечтал сам создавать романы, повести или рассказы. Есть и идеи, и яркие персонажи, почерпнутые из собственной жизни или рассказов других людей. Требуется решительный шаг, но человек этот не знает, как начать писать книги. Близким людям стоит ободрить начинающего автора, а собратьям по творческому цеху самое время дать ему несколько ценных советов. При этом рекомендации условно можно разделить на две основных категории, условно обозначив их как положительные и отрицательные. К первым относятся советы, касающиеся того, как писать нужно. Вторые (более обширные) носят противоположный характер и указывают на опасные подводные камни, которые лучше миновать, или грабли, на которые наступать не стоит. Обычно и то, и другое выстрадано на собственном опыте, а положительные примеры почерпнуты из сокровищниц мировой и отечественной литературы.

На этапе замысла

Тот, кто впервые сел перед чистым листом бумаги и взял ручку с целью создать какое-то произведение, чаще всего не думает о том, как стать писателем и получать высокие гонорары. В его сознании возникли некие образы, общая сюжетная линия и желание все это изложить. На самом деле книга (особенно первая) не строится запланированно, ее появление подобно рождению ребенка, а значит, началу непосредственного творческого процесса предшествует долгое вынашивание замысла, происходящее порой незаметно. В тот момент, когда плод раздумий достигает некой критической массы, сюжет начинает проситься на бумагу. Спешить, однако, не стоит. Искусство невозможно без азов мастерства. Молодые писатели начинают, как правило, с малых литературных форм, то есть миниатюр и новелл. Только разобравшись, как писать рассказы, можно переходить к повестям, романам и сагам.

Сюжетная линия

Рассказ, повесть или роман без сюжета — это все равно, что песня без мелодии. Помимо него, любому литературному произведению свойственна основная идея, то есть мысль, которую автор хочет донести до читателя. Это как бы начинка того пирога, который печет талантливый кулинар. Это остов сложной машины, скрытый под обшивкой. В чистом виде изложение основной идеи вряд ли заинтересует широкий круг читателей, слишком уж похоже будет на занудное нравоучение. Авторы, хорошо знающие, как правильно писать книгу, умеют придать своему главному замыслу увлекательную, интригующую, а порой и таинственную форму, благодаря которой удерживают внимание читателя до самого финала, оставляя порой простор для домыслов и фантазии. В таком подходе есть залог того, что персонажи будут жить какой-то самостоятельной жизнью и после прочтения произведения в умах многих людей.

Составление плана

Как бы ни был прост замысел, он должен быть ясен всем, а в особенности самому автору. Для того чтобы не сбиться с линии, которую профессиональные литераторы именуют сюжетной, очень важно составить план, по которому будут протекать события повествования. Не всегда они происходят в хронологическом порядке, ретроспективные отступления служат весьма распространенным приемом, но все это автору нужно расписать на отдельном листе бумаги. Есть, конечно, исключения. Лев Толстой писал некоторые свои романы прямо «из головы», без плана. Но на то он и гений. Тем же, кто только размышляет о том, как начать писать книги, без этого этапа никак не обойтись.

Как увлечь читателя

Итак, все готово. Основная идея сформулирована, план составлен, чернила в авторучку заправлены, на столе пачка бумаги. Не повредит и чашка чаю или кофе. Пора приступать. И вот проблема: первая строчка никак не хочет складываться. Как начать писать книги, если первые несколько слов маленькой новеллы между собой связать трудно? Вот и первый урок. Будущий читатель с самого начала должен попасть под обаяние автора, иначе, скорее всего, так и бросит занудную книгу. Нужно его заинтересовать сразу, а дальше развивать успех.

Теоретически все ясно, а как на практике? Готовых рецептов нет, но поучиться у опытных и маститых литераторов стоит. Во-первых, начало должно быть хоть немного необычным, тем самым приковывая глаза читателя к бумаге. Во-вторых, очень важно, чтобы из начала текста можно было сделать однозначные выводы о времени событий и жанре произведения. Детективы начинаются по-детективному, а романы – романтически. И переборщить в этом тоже нельзя. Если криминальная история сразу же начинается с горы трупов и луж крови, читатель с хорошим вкусом бросит такую книжку в лучшем случае под диван, а в худшем – прямо на помойку. О редакторах (а их мнение тоже очень важно) и говорить излишне, их время дорого, и если с первых же строк они не увлекаются, то участь рукописи решена, и она плачевна. Для того чтобы получилась интересная книга, начало ее должно хватать читателя цепко, а продолжение — держать крепко.

Сюжетные перипетии

Очень интересный способ составления сюжета описан у одного американского классика. Однажды он взял пачку цветных карандашей и на рулоне ненужных обоев стал чертить линии, которые время от времени пересекались и расходились. Каждый персонаж имел свой цвет. Если карандаш ломался, то герой умирал. Вся эта многолинейная фантазия потом подсказывала автору, как правильно написать книгу и не запутаться в хитросплетении жизненных коллизий.

Описанный графический метод не для всех удобен, но сделать важный вывод он позволяет. События в интересном романе, рассказе или повести развиваются бурно. Нет лучшего способа усыпить собственного читателя, как навязать ему статичную картину. Если ничего не происходит, то и писать не о чем. Если ритмика изложения поддерживает высокий уровень адреналина в крови, то читать будет интересно. При этом нет никакой разницы, о чем идет речь, о драме из жизни аляскинских эскимосов или полусветском французском фарсе.

Современные требования к сюжету предполагают непременное участие в нем антагониста (отрицательного персонажа), протагониста (положительного героя) и конфликта между ними. Однако процесс борьбы добра со злом может быть подан в смягченной форме, а расстановка сил показана неявно. Это дело автора, он лучше знает, как правильно писать книгу, и у него свои представления о том, что такое хорошо.

Конец – делу венец

Финал произведения – очень ответственный момент. От того, насколько он мастерски прописан, зависит то послевкусие, которое испытает искушенный читатель. Молодому литератору нужно знать не только то, как начать писать книги, но и то, как их завершать. Очень неплохо, если останется некоторая неясность судьбы персонажей, дающая право читателю представить их жизнь после того, как описанная часть сюжета подошла к концу. Ведь это так интересно — увидеть в случайном прохожем или давнем знакомом героя прочитанной книги. Благополучный финал в большей степени способствует коммерческому успеху произведения, но если он оправданно трагический, то это тоже неплохо. Ведь порой важнее моральная победа, чем явное торжество справедливости.

Форматы, форматы

Современное литературное творчество находится в плотной связке с издательским бизнесом. Форматы книг в нынешнем понимании подразумевают не столько геометрические размеры страниц, сколько характер содержания. Коммерческие соображения диктуют правила, согласно которым покупатель должен уже в момент приобретения вполне достоверно представлять себе товар, за который он платит деньги. Подспудно это настраивает автора на то, как писать рассказы, а как — повести. При этом новичок в своих творческих исканиях часто чувствует себя куда свободнее, чем иной уже добившийся признания литератор, чьи книги издаются массовыми тиражами. Этим объясняется и тот прискорбный факт, что многие известные писатели не могут похвастаться ростом своего мастерства, а, самоповторяясь, создают произведения все более блеклые. Часто о таких говорят, что они исписались, то есть утратили талант. На самом деле они слишком хорошо знают, чего ожидают от популярного автора издательства, да и читатели тоже. «Того же самого, только нового», — примерно так.

Мемуары

Несмотря на всеобщую унификацию, и в наше время существуют разнообразные форматы книг. Помимо художественной литературы, на рынке востребованы и воспоминания, и исторические исследования, и сборники очерков на актуальные темы. Большой читательский интерес вызывают мемуары. Как писать воспоминания знаменитостей, знают их многочисленные референты и помощники, причем чем выше ранг отставного руководителя или военачальника, тем их больше. Известному участнику исторических событий достаточно просто наговорить эпизоды своего славного прошлого на диктофон, а опытные литобработчики все остальное доделают. Человеку чином пониже придется всю эту работу производить самостоятельно, но его воспоминания могут оказаться не менее интересными. Во-первых, в них, скорее всего, отсутствует политическая ангажированность. Во-вторых, большая часть читателей – люди тоже простые, а не начальники, и им намного ближе эмоции солдата или младшего офицера, чем переживания маршала.

А правила все те же: хороший слог и интересный материал. Так что, если есть о чем вспомнить, смелее за дело!

Очерки и репортажи

Отличным способом оттачивания пера заслуженно считается публицистика. Этот жанр – один из древнейших видов литературы. Владение им свидетельствует о наличии гражданской позиции, наблюдательного взгляда и острого ума (если автору известно, как писать очерк или фельетон). Общие правила, касающиеся сюжетной целостности, хорошего слога и интересной тематики, остаются в силе и здесь, но к ним добавляются дополнительные требования.

Во-первых, настоящий публицист берется лишь за те темы, с которыми знаком не понаслышке. Необходим конкретный жизненный опыт. Если уж решил описать жизнь рыночных торговцев, то, будь любезен, отстой за прилавком денек-другой, а лучше месяц. Тема касается экономики – овладей наукой (приветствуется высшее профильное образование), а потом уже рассуждай об отличиях акций и облигаций. Фельетон невозможен без юмора, иначе из него получится сухое перечисление негативных явлений нашей жизни, которое читать охотников найдется немного. Из стилистических особенностей следует выделить обыкновение некоторых авторов использовать слово «я». Очерк – жанр особый, те, кто решил остановиться на нем, претендуют на объективное освещение событий. Делать выводы автор благоразумно предоставляет читателю. Другой вопрос, что собственные убеждения вполне можно выразить завуалированно, и чем тоньше это будет сделано, тем лучше. Вот написание агиток – совсем другой жанр. Тут намеки не нужны.

А вообще-то, наиболее одаренные публицисты вполне заслуживают издания сборников, в которые входят самые удачные фельетоны, очерки и эссе. Иногда эти произведения накапливаются годами, и если они написаны на высоком уровне, то не теряют актуальности и через десятилетия.

Начинающим авторам современных жанров

Русские книги последнего десятилетия во многом напоминают произведения зарубежных (главным образом англоязычных) авторов. Персонажи имеют непривычные имена, произошедшие от слов, заимствованных из школьного курса иностранного языка, или их славянские корни снабжены окончаниями того же происхождения. Сюжеты книг, написанных в стиле фэнтези, представляют собой классическую голливудскую схему, согласно которой «хорошие парни» сражаются с «плохими» и по безжалостности добро часто превосходит злые силы. Впрочем, и это не ново. Согласно европейской традиции, даже детские сказки пестрят сценами казней колдуний и прочей нечисти, знаменующих победу света над тьмой. Жанр очень популярен среди представителей юного поколения, им кажется, что во всех необычных существах, населяющих страницы этих книг, есть что-то необычное, оригинальное и самобытное. В чем секрет успеха? Как писать фэнтези, чтобы это было интересно?

Ответ видится достаточно простым. О чем бы ни рассказывал автор: о фантастических драконах, гоблинах, разумных насекомых или даже представителях нематериального мира — он все равно описывает отношения между существами, имеющими все признаки гуманоидной личности. Иными словами, независимо от витиеватости имен персонажей и необыкновенности их внешнего облика, речь идет о людях. Боле того, если автор книги родом, скажем, из США, то и герои его книги похожи на американцев. Ну а если он из России, то ясно, кем они являются.

Такое наблюдение отнюдь не умаляет достоинств жанра фэнтези. Напротив, наличие экстраординарных способностей позволяет порой ярче выразить стремления к добру, а сверхмогущественное зло труднее победить. И пусть форма изложения будет очень специфичной, главное, чтобы она была близка юному (или не очень) читателю, которого, увы, все реже можно увидеть с книгой в руках. Плохо, если автор, увлекшись экзотическими приемами и стараясь писать «прикольно», забывает о собственной сверхзадаче и цели всего искусства – постоянно улучшать человеческую «породу». Это трудно, и порой кажется, что усилия бесплодны, но стремиться к этому надо.

www.syl.ru

Как становятся писателями — Справочник писателя

«Как становятся писателями» — рассказ Анны Зимовой о ее первых опытах публикации книг и об изучении писательского мастерства.

 

Начну с трёх голых фактов.

Первый: мой писательский багаж — два изданных романа, две детские книги и несколько рассказов в составе сборников. На горизонте — приятное марево из обещаний редактора «опубликовать что-нибудь ещё». Как говорится, не совсем налегке, но и книжная полка не прогибается.

Второй. Атрибутов гениальности в виде налёта безумия, неорганизованности и бескомпромиссности у меня нет. Моё писательское амплуа, скорее, — «прилежная школьница».

Третий. Я не завалена предложениями от издательств, а связавшись в своё время с одним, пестую эти отношения уже много лет, и даже не думаю о том, чтобы ему изменить.

Это чтобы проще было понять, каким опытом я могу поделиться. Вы ведь хотите узнать, как стать писателем? Далее — о трёх литературных достижениях.

В 2006 году я разродилась сборником рассказов, критику в адрес которых я никогда бы не приняла, ибо кто бы позволил ругать своего долгожданного первенца? Пусть все твердят: «слабенький», «неразвитый», и дружно советуют отказаться от детища. Как истинная мать, я решила, что не брошу своё творение и выведу его в люди. Но когда пришло время сборнику искать издателя, я испытала все муки матери ущербного создания.

В 2006 году все было лучше чем теперь. Трава была зеленей, редакторы человечнее, их ответы — более вдумчивыми и развёрнутыми. И самих издательств было ещё довольно много. Разослав рукопись по сотне адресов, найденных в сети, я стала ждать откликов. Нет, я была достаточно адекватна, чтобы поверить в то, что за мой сборник не начнут драться. Поэтому в таблице ответов, которую я заранее подготовила, кроме ячеек для плюсиков, означающих, что текст приняли, были также и разделы: «что требуют доработать» и даже колонка «причина отказа».

Плюсиков я не дождалась, а отказы были однообразными. Чтобы не говорить мне напрямую о слабости моего детища, редакторы писали «неформат» и «к сожалению, рассказы сейчас не принимаем». Кроме того, таблица со временем дополнилась очень востребованным разделом «гробовое молчание».

Звонить в издательства и интересоваться, чем вызвано такое пренебрежение, мне было неловко. В отчаяние не дали впасть несколько добрых редакторов, которые нашли время, чтобы позвонить мне (да-да, сами!) и объяснить, что рассказам от неизвестного автора никто рад не будет, их вообще теперь плохо покупают, рассказы. К тому же этим женщинам удалось каким-то образом обратить моё внимание на слабости текста так, чтобы у меня не опустились руки. Они бросили мне два спасательных круг — фразы «А нет ли у вас романа?» и «Писать вам все равно нужно». В общем, мне не отказали в праве на счастливое литературное материнство, но посоветовали родить что-нибудь ещё.

«Будет вам роман», — сказала я, и написала его. Это заняло приблизительно год. Точнее, месяцев десять я писала «по вдохновению», а потом сломалась, и решила узнать — как же все-таки это делается. Потому что с ужасом понимала: запуталась. Текст лился рекой, и конца краю ему не было видно. Герои устали, я тоже, и я не знала, что с ними делать.

Их подвиги и даже их смерть уже не казались чем-то особенным… Что уж говорить о них в их повседневной жизни! Я перестала им симпатизировать. Выразить, что они чувствуют, я могла лишь подробно пересказав то, о чем они думают. Рукопись изобиловала многостраничными описаниями их эмоций. Я пыталась заставить их вести диалоги и сама им не верила. При этом готовый, вполне интересный сюжет у меня был, — я просто не могла его реализовать. Хотелось нарисовать яркую живую «картинку», а получался лишь «пересказ» событий.

Но у других писателей получалось же как-то… быть убедительными… не терять сюжетных линий… не раздувать мелочи, сосредотачиваясь на главном.

В общем, писать.

Вот спросите: что я считаю своим первым литературным достижением? И я скажу: решение не «писать», а «учиться писать». Я с раздражением взяла паузу и прочитала все, что нашлось в интернете о литературном мастерстве. При этом мне было очень… неловко. Казалось, истинный талант не должен следовать правилам, а творить, как бог на душу положит.

Теперь собственно реклама: сайт www.avtoram.com действительно оказался самым полезным ресурсом, а уж я ничего не пропустила, поверьте. Просто тут было всё: и как писать диалоги, и как преодолеть творческий ступор, и как придать убедительности героям. То есть ответ на самый главный вопрос: как стать писателем.

В общем, продолжая немного стесняться, я полностью переделала десятимесячную работу. Перекраивала, перелицовывала, нещадно высушивала, выбрасывая огромные куски. Герои прошли проверку многочисленными тестами, и это вывело их на чистую воду. Они перестали мне врать и наконец принялись делать то, что от них требовалось. Не буду долго писать о том, что собственно было сделано за эти два месяца. Я просто скрупулёзно следовала советам, которые давал сайт. Нещадно карала собственное дитя. Потом дала почитать рукопись всем, кому доверяла (и кто был способен на критику), и скрепя сердце, ещё немного её доработала.

Спустя положенное время была создана новая табличка для ответов редакторов. Следовать советам, так уж следовать! Но на этот раз я пошла дальше поисков контактной информации и попыталась узнать об издательствах больше. Появились разделы «ФИО», «Предпочтения», «Подходящие серии». Я и сопроводительное письмо составила, и синопсис написала — я же «прилежная школьница».

Обращение по имени несказанно увеличило количество ответов. Но в сухом остатке они выглядели так: 100% — отказы. Правда, теперь рукопись хвалили. Писали «хороший, ровного качества слог», «замечательная идея», «интересный сюжет». Хандрила ли я? Нет, ведь роман все-таки издали. Нашлось со временем в папке «Спам» одно письмо. Ведущий редактор «Астрель-СПб» написала, что рукопись они берут. Роман вышел в положенный срок с единственным исправлением: вместо дипломата герой стал ходить в школу с рюкзаком.

На этом бы и закончить? Искушение велико. Если бы целью было издать книгу, то так наверное и следовало бы поступить. Но я-то планировала напечатать несколько, поэтому история только начинается. Мне хотелось и вторую, и третью, и ещё много. Я написала ещё четыре романа. Издательство лестно отозвалось о них, но новых договоров не предложило, и это озадачивало. Правда, меня не забывали и предлагали время от времени написать рассказ для какого-нибудь сборника. Я соглашалась на малое, но ждала большего.

Выпустить первенца в люди оказалось недостаточно. Явно требовалось что-то ещё.

Вторым литературным достижением стало осознание факта: романом нужно было заниматься и после его выхода. Все уже наверное поняли, что продавался он не слишком хорошо. «Автор, это все таки твоя книга!» — часто пишет мой редактор в своих блогах и комментариях, не обращаясь ни к кому конкретно. Но я слишком поздно поняла истинный смысл этих слов. Фейерверк действительно не будет сопровождать выход книги никому не известного автора. Журналисты не станут его обсуждать. Читатели не завалят автора письмами. В погоне за текстом я не учла, что салюты придётся покупать за свой счёт, а прессу и читателей тоже необходимо заинтересовать. Книгой ли, своей ли персоной — но заинтересовать.

Второй роман достался мне как второй шанс — вероятно, за прилежание. Я посещала все мероприятия издательства, приучила себя интересоваться его жизнью и была, как говорится, на виду и всегда готова. Взамен издательство тоже стало интересоваться моей персоной.

Разумеется, никто не станет публиковать твою рукопись только потому, что ты постоянно крутишься рядом, но лучше быть для редактора человеком, а не абстрактным автором текстов. Среди равнозначных рукописей редактор скорее выберет ту, автор которой не забыл поинтересоваться здоровьем и поздравил с праздником.

Со вторым романом я была осмотрительнее. Рекламного бюджета мне не выделили, но я создала группы в социальных сетях, посвящённые книге, и не ленилась приглашать в них потенциальных читателей. Потратилась на собственный сайт, запустила пресс-релиз в СМИ и на сайты соответствующей тематики. Благо, книга была посвящена зомби-апокалипсису (да, не то, чего хотелось бы, но упустить и второй шанс не хотелось), и определить её целевую аудиторию оказалось не так уж и сложно. Чудес не последовало, но роман раскупался значительно резвее первого.

Третье достижение, лишь условно литературное (и пока последнее) автоматически вытекло из второго: в лице своего литературного редактора я обрела лучшего друга. Теперь мне часто пеняют: тебе-то несложно издаваться, ты ведь «своя».

Что я могу сказать в свою защиту? Только одно: наша дружба началась лишь после издания моей второй книги. До этого момента мы общались исключительно по существу вопроса, величая друг друга на «вы» и не заходя дальше обсуждения сюжета и роялти.

Стало ли мне легче издаваться с появлением такого друга? И да и нет. С одной стороны, теперь я первая узнаю о новых проектах издательства и о том, какие изменения ждут его политику. Мне, например, могут намекнуть, что именно в данный момент было бы лучше написать «детскую книгу, потому что с серией для взрослых полная засада».

Но, как это и должно быть между лучшими друзьями, спрос с меня и моих текстов значительно строже. И я не имею морального права подвести: прислать материал не вовремя или не прийти на встречу, — сами понимаете почему. Подходящий момент для того чтобы прилечь отдохнуть на лавры, все не наступает, и, наверное, не наступит никогда.

www.avtoram.com

Как стать писателем. Советы великих и полезные книги.

Как и в любой профессии, в писательстве врожденный талант имеет второстепенную важность. Писательские способности – это один из ключевых элементов успеха, но далеко не самый главный. Больший вес имеет жизненный опыт, образование (и тут мы говорим не об университетском образовании, а о личностном) и, конечно же, практика.

Как и любой вид искусства, писательское дело основывается на четких правилах. Конечно, некоторые писатели сами выводят эти правила со временем, но изучить их гораздо проще. И если вы хотите зарабатывать на жизнь писательством, то будьте готовы к тому, что, несмотря на романтизм профессии, вам придется загонять себя в четкие рамки сроков и тематик.

Итак, начнем с советов профессионалов начинающим писателям. Ведь у кого учиться, как не у тех, кто добился признания в желаемой сфере.

Стивен Кинг

Король ужасов знает, как написать действительно шедевральную книгу. От его произведений невозможно оторваться, а плавность и гармоничность повествования, даже у далеких от писательского ремесла людей, вызывает восхищение. И вот несколько советов начинающим писателям от Стивена Кинга:

 

Нил Гейман

Весьма талантливый английский фантаст тоже может сказать пару весомых и полезных советов новичкам. Его советы достаточно просты, но вместе с тем очень полезны:

 

Рэй Брэдбери

Пару кратких советов дает начинающим писателям и всеми любимый создатель более восьмисот литературных произведений. Классик научной фантастики считает, что:

 

Курт Воннегут

Один из наиболее значимых американских писателей также имеет в запасе несколько наставлений о том, как правильно и главное хорошо писать короткие рассказы:

 

Эрнест Хемингуэй

Несмотря на то, что сам Хемингуэй говорил, что рассуждать о его ремесле – совершенно бесполезное понятие, все же у него проскакивали некоторые мысли по этому поводу в его произведениях, интервью, статьях и письмах:

 

Марк Твен

Эксцентричный и поистине гениальный писатель дает новичкам весьма острые и ироничные советы, которые точно будут чертовски полезны каждому из вас:

 

Чак Паланик

Создатель легендарной книги “Бойцовский клуб” дает своим коллегам практические и действенные советы, к которым, мы считаем, стоит прислушаться:

 

1. Справочник писателя

Начало – это всегда самый сложный этап в карьере писателя, так как за неимением опыта он попросту не знает, как грамотно оформить свою рукопись. Писательница Эльвира Барякина создала книгу, в которую она вложила все свои знания о том, как нужно писать, и о том, как правильно подать свое произведение, чтобы оно стало успешным.

2. Как стать писателем

Еще одна книга-пособие от опытного и одного из самых издаваемых фантастов. В этой книге Юрий Никитин передал свой бесценный опыт, в который входит многолетнее общение с другими писателями, лекции Литинститута и масса секретных писательских приемов.

3. Как писать книги

После того, как мэтр ужасов был сбит машиной, ему довелось переосмыслить свои взгляды на жизнь. Именно в этот период и вышла его книга, в которой Стивен Кинг рассказывает молодым писателям о тонкостях и особенностях писательского ремесла. Сложно не согласиться, что у Кинга есть чему поучиться.

4. Золотая роза

В этой книге Константин Паустовский рассказывает о том, где же писателю взять вдохновение, какую роль играет его внутренний мир и как происходит накопление “золотой пыли” бесценного опыта и жизненных приключений, из которых и создается “золотая роза” – книга.

5. Стилистика и литературное редактирование: Учебник

Конечно, мало кто будет в восторге от изучение скучной теории, но так построен любой вид искусства, что именно теория является его краеугольным камнем. Поэтому в наш список полезных книг для писателей мы включаем учебник, подготовленный учеными двух ведущих лингвистических школ – московской и петербургской.

say-hi.me

Известные авторы подсказали, как стать писателем

Один из самых известных зарубежных писателей американец Стивен Кинг в 2000-м году издал книгу «Как писать книги». Это одно из тех редких пособий, которому король ужасов придал автобиографичность. Нас интересует вторая часть книги, начиная с главы «Что такое писательство». Кинг сравнивает способности писателя с… ящиком для инструментов. В нем должны быть словарь, грамматические знания, личные воспоминания из детства и юности.

Советует чаще использовать активный залог, так как он легче воспринимается читателем, разбивать одну мысль на несколько предложений, стараться писать короче и реже использовать наречия. Кинг много уделяет внимания фактуре — тому, из чего строится любая книга, то есть словам, предложениям, абзацам. С помощью этих кирпичиков можно забраться на писательскую вершину, как это сделал сам американец, выдавая по 2000 слов в день.

– Если вы написали что-то, за что вам прислали чек, и вы обналичили его, – говорит Кинг, – а потом оплатили электричество этими деньгами, то я считаю, вы — талантливы. Если хотите быть писателем, вам прежде всего нужно делать две вещи: много читать и много писать. Этого никак не избежать. Читать можно везде, но нужно создать условия для того, чтобы писать каждый день. Не ждите прихода музы. Создаем себе цель, заходим в комнату и закрываем дверь. Теперь у нас нет выбора — пишем.

Кинг приводит множество любимых примеров из книг других писателей и своих. Убедительно рассуждает об описаниях, диалогах, сюжете и повествовании, персонажах, символике. Одно из важных качеств при написании диалогов и создании персонажей — честность и правдоподобность. Читатель должен быть уверен в вашей книге, словно написанное в ней — правда.

Правильно выдержать темп — тоже важное условие для написание хорошей книги. Однажды, еще будучи подростком, Кинг отослал свой рассказ в журналы по фэнтези и научной фантастике. Один из редакторов прислал ему ответ: «Неплохо, но раздуто. Необходимо сократить. Формула: второй вариант = первый вариант – 10%. Удачи». Это письмо изменило манеру редактуры Кинга и значительно уменьшило количество писем с отказами. Это значит, что при переписывании и создании второго черновика, нужно сократить первый вариант на 10%. Всегда спрашиваем себя — интересно ли это будет читателю? Так что нам тоже не помешает пользоваться Формулой Переписывания.

«Как писать книги» — не единственное произведение, которое заслуживает прочтения. Таковым является и талантливая вещь «Как написать гениальный роман» Джеймса Н. Фрэя, популярного американского автора. У Кинга глава об «идее» идет по счету лишь одиннадцатой, когда у Фрэя целый блок посвящен этому вопросу. Он утверждает, что роман без идеи все равно, что лодка без весел. Сформулировать идею не так легко, но именно она придает роману целостность и форму. К примеру, идея знаменитого романа Пьюзо «Крестный отец» выражена в одном предложении. «Верность семье приводят к преступлениям». Или «Лолита» Набокова — «великая любовь ведет к смерти».

Но многие авторы не принимают ценность идеи, так как полностью полагаются на свою интуицию. Фрэй приводит в пример Джину Оуэн и ее книгу «Профессиональный подход к созданию художественного произведения». Она рассказывает, что однажды пришла в издательство с яркими персонажами, впечатляющим сюжетом, четким планом, но издатель задал только один вопрос — какова идея текста. Идей у Джины не было, поэтому ответом ей стал отказ.

Помимо великой идеи романа Фрэй обсуждает персонажей, сюжет, конфликт. Выразительнее всего о писательском творчестве говорится в последней главе «Размышления о литературном творчестве». Фрэй настаивает, что не существует курса, после которого вы можете сказать «Я — писатель». Вы можете сказать «Я — хирург (юрист, инженер, биолог), но писателями мы сможем стать только тогда, когда вас издадут. Нет смысла в таланте, если нет настойчивости, усидчивости и самодисциплины».

Что касается советов от отечественных писателей, то стоит обратиться к фантасту Юрию Никитину. Его сочинение «Как стать писателем» легко читается, возможно потому, что основано на реальности. Автор советует писать как можно больше. Главное, по его мнению, не заниматься самопиаром. «Пишите ярко, интересно, и читатель будет ваш». Автор верит, что исключительно благодаря писательскому таланту можно найти читателя на долгие годы, а у любого пиара короткие ноги. Согласно Никитину надо следовать нескольким правилам: избавляться от слов-паразитов, чтоб словам было тесно, а мыслям просторно.

Последняя книга, о которой пойдет речь, — «Творческое саморазвитие, или как написать роман» писателя-фантаста Николая Басова. Автор рассматривает писательство как универсальное средство для изменения своей жизни. По его мнению, пишущий человек начинаем становится в таком случае «наблюдателями» и чаще прислушиваться к себе и ощущениям чужих.

Басов отмечает, что вокруг профессии писателя существует много мифов. О фантастическом богатстве этой профессии, о том, что важно один раз пробиться на издательскую арену и этого достаточно, о том, что вдохновение — решение всех проблем… Но нет. На то они и называются мифами. Писательство может не приносить больших денег, вдохновение приходит и уходит, а писать нужно каждый раз лучше и лучше.

Перечисленные книги отличает разность языков и мыслей, но кое в чем они схожи. Каждый автор описывает виды персонажей, сюжетов, повествований, отмечает важность конфликтов и диалогов. Все отмечают, что вдохновение и муза — вещи непостоянные. Они не всегда обеспечивают написание шедевра. Так что желающим взяться за перо стоит готовиться к упорному труду и самодисциплине.

www.mk.ru